чистота Викторовна – один из самых любимых педагогов в ВУЗе, где я как-то училась. Всегда собранная, корректная, элегантная, читающая лекции без бумажки, она не могла не активизировать восхищения. Кто-то из нас, первокурсников, молодых психологов, решил блеснуть аналитическими возможностями: мол, сходу следовательно даму счастливую в собственной жизни – ни раздражения, ни нерешительности, характерных одиночкам… Позже, когда нам стала популярна ее судьба, «аналитик» желал отчисляться из ВУЗа – как профнепригодный.
чистота Викторовна овдовела, когда ей не было и 45 лет: ее муж погиб после десятилетней мучительной заболевания, приковавшей его к инвалидному креслу. Их сын в тот год поступил в мед ВУЗ – грезил начинать доктором, чтоб облегчить мучения отца. Он пробудил мама в ночь после похорон: «Мама, мне плохо». Это все, что он успел заявить. Он погиб чрез некотороеколичество минут на ее руках еще до приезда «скорой». Диагноз – острая сердечная недостаточность. Оставалась одна помощь – мать. Вместе с ней чистота Викторовна провела поминки на девятый день после погибели супруга, вслед – 9 дней по сыну. Но сорокового дня мать не дождалась – сердечко стареющий дамы не выдержало… Есть в народе поговорка: «Беда не прибывает одна». Но трое похорон за месяц – это было очень даже для таковой мощной дамы, как чистота Викторовна. После маминой погибели она провалилась в черную, как ночь, депрессию. На стол декана легло высказывание об увольнении. «Я не могу действовать. Я более ничто не могу», – лишь качала она башкой в протест на решительный отказ поставитьподпись эту бумагу. Но декан был непреклонен: «Не можешь декламировать лекции, элементарно ходи на работу, сиди на кафедре». И она приходила, сидела и глядела в одну точку. Долго, практически год. Никто ни о чем не узнавал. Никто не подгонял. Пока медлительно, шаг за шагом, она снова не истока делаться собой, какой-никакой ее уже узнали мы, – самой прекрасной, самой броской, самой нестандартной дамой нашего факультета.