У моей бабули было трое деток: сын Виктор, дочери Татьяна и Надежда, моя мама.
Дядя мой, Виктор, естественно, был ветше меня, но я постоянно манил его по имени. Он был высочайшим, прекрасным и статным мужчиной, фаворитом дам и душой всех компаний. Всю войну он был шпионом. С фронта Виктор пришел с огромным численностью орденов и медалей, какие моя бабушка спрятала в комод и не давала ему перемещать. Она разговаривала: «Напьется и все награды потеряет».
Виктор к наградам относился чрезвычайно тихо, благодарячему с бабушкой не спорил. Он немало говорил мне про фронтовую жизнь. Вотан эпизод меня вособенности поразил.
Их группа возвратилась с поручения с принципиальным «языком». Их одарили – до одури напоили спиртом, и они легли дремать в каком-то подвале полуразрушенного дома. Подвал был большущий, в нем спали остальные бойцы и офицеры его полочка. Ночью Виктор пробудился от такого, что некто шибко тряс его за плечо. Он соскочил с шинели, на которой дремал, со словами: «Я тебе башку оторву! » Рядом никого не было. Недалеко от него серо горела керосиновая лампочка. Только с различных сторон слышался храп. «Какая-то чертовщина приснилась», – подумал Виктор и опять лег. Только начал спать, как некто снова начал трясти его за плечо и верно произносить: «Убегай отсюда быстрее». Виктор так и сделал. По пути чуток не сбил с ног часового, охранявшего ввод. Пробежал, наверняка, метров 10, когда прогремел мощнейший взрыв… Немецкие подрывники сработали на «отлично»!..
Часовой остался жив и доложил куда следует о побеге бойца из подвала перед самым взрывом дома. Виктора привели в штаб полочка на предварительную навстречу со следователем. Тот сходу заорал: «Когда продался фашистам? » – и желал стукнуть кулаком в лицо, но впору передумал. Он немало слышал о лихом разведчике и, вероятно, побоялся, что тот даст сдачи. «Вот влип, – подумал Виктор. – Можно и расстрел без суда и следствия схлопотать». Но тут он решил схитрить: «Пришли с поручения, а нас накормили дьявол знает чем, вот животик и прихватило! ». Конечно, это была ересь. Но следователь чуть-чуть смягчился, желая все одинаково недоверчиво глядел на разведчика… Вдруг в животе, как по заказу, заурчало, и Виктор ощутил, что нужно нестись на улицу, о чем безотлагательно же и заявил. На улице следователь удостоверился в том, что у подозреваемого вправду сильнейшее расстройство желудка, и в этом деле была поставлена точка. В рапорте руководству все смотрелось очень внушительно, да и сам следователь не чрезвычайно веровал в версию о германском шпионе. Как ни удивительно, это был первый и крайний вариант «медвежьей болезни» в жизни шпиона. Еще до этого беседы с
Виктором я когда-то спросил у бабули:
– Как вышло, что твой сын всю войну был шпионом и остался живым?
– Я за него непрерывно молилась, бог услышал мои просьбы и послал ему ангела-хранителя.