Друзья мои, ещё одна реальная история на ваш справедливый суд.
“Зима выдалась в тот год снежная, мы с веселой компанией пошли кататься на санях с горки. В Ростове сугробы были в тот год ого-го. Компания подобралась весёлая. Нам чуть за двадцать, всё здорово!
Кроме нас играют еще и ребятишки лет по 6-8. Неожиданно, к нам подбегает пара пацанов. И говорят: «А вы знаете, там вон дядька висит на дереве». Причем, так спокойно говорят, что мы даже и не поверили.
“Вон там,” – один из пацанов махнул рукой. Показав где, дети продолжили кататься, как будто для них это была такая обычная ситуация.
Мы пошли смотреть, и действительно, висит мужик лет тридцати с небольшим. Тут неподалеку есть тюрьма, он одет так, что вероятно оттуда. Есть такие, кого выпускают. Вольные или расконвоированные, как-то так их называют…. Из кармана его одежды торчит пачка сигарет. Лицо его ужасно. Опухшее, замерзшее.
Я больше не могла там оставаться. Мне стало не по себе. И мы, девчонки, быстро оттуда ушли. А парни остались и сказали, что сейчас вызовут полицию и подойдут.
Ночью я долго не могла заснуть – завтра новый год, но настроение совсем не новогоднее. Наконец я уснула.
Ночью мне снится сон. Я, почему-то, вижу здание, оно похоже на тюрьму. Я с интересом смотрю на неё, дверь открыта. На входе нет никого. Я решила зайти внутрь, думаю: никогда не была в тюрьме, интересно что тут?
Навстречу мне выходит какой-то мужчина. Он мне что-то говорит, но я не могу толком понять, наконец до меня доходит, что он мне предлагает кого-то опознать. Я не могу понять вообще – о чем идет речь.
Далее выходит какой-то парень, не знакомый. Говорю: нет, я его не знаю. Говорит: «А так»? Я вижу какой-то телевизионный экран, и там показывают наш вчерашний день, и того самоубийцу тоже.
Говорю: «Да, узнала. Это он». Тогда открывается дверь, и выходит какой-то странный мужчина, в непонятной длинной светлой одежде.
Он поворачивается к самоубийце и говорит: «Ну, договаривайся с ней сам».
Мне становится не по себе. Но он меня успокаивает, говоря: «Не бойся. Мне просто очень нужна твоя помощь. Я буду твой должник, если ты согласишься. Ты готова меня выслушать»? – Я киваю…
Говорит: «Я – мертвый. Ты это видела, но я хочу, чтобы ты помогла мне снять грех с моей души. Я не самоубийца. Меня повесили, я уже должен был освободиться, но случилось то, что случилось.
Сейчас никто не поверит, что это не я. И разбираться не будут, так как им надо скорее закрыть дело. Прошу тебя, помоги».
Я сказала: «Конечно. Только чем?» – «Помяни меня в церкви по православным обычаям, закажи отпевание. Зовут меня Иван».
Я хотела спросить что-то еще, но в этот момент вышел тот, кто ко мне его вывел, и сказал: «Всё»! – Я кивнула: «Конечно, сделаю».
После того, как я проснулась – пошла в церковь и сделала то, что обещала. Жаль, что я не знаю каких-то контактов его родных. С той поры минуло уже много зим и много лет. Я его больше не видела, и он мне не снился.”
Эту историю, лет двадцать назад, рассказала мне моя бабушка – Надежда Б., которая в общем-то не очень верила во всякие чудеса, но поверить своим глазам и ушам пришлось, так как это случилось в их семье.
Произошло это в далеком 1942 году, в небольшом провинциальном городке на юге Украины. Уже почти два года, как здесь вовсю хозяйничали фашисты. Моей бабушке тогда было тринадцать лет (возраст по тем временам вполне самостоятельный). Проживали они тогда двумя семьями в одном доме. Одна моей бабушки – она, сестра, брат и мама, и сестра ее мамы со своим сыном Андреем, которому тогда только исполнилось 18 лет. При отступлении наших войск с собой его не взяли, эвакуироваться не успел, так и остался на оккупированной территории. Но при немцах заставили работать на железной дороге, то ли обходчиком, то ли составителем, не знаю, знаю только то, что имел он дело с технической частью составов поездов, то есть постоянно приходилось ему находиться под грузовыми вагонами. И вот однажды, прибежав пораньше домой пообедать, он прилег на скамью, которая стояла в кухне, и как он потом сказал: «ни на секунду не закрывал глаза». Мать разогревала ему обед. Вдруг он вскочил со скамьи и закричал: «… Где та бабка, которая тут только что была?!».
Его мать, недоуменно посмотрев на него, ответила: «Не было никого, сынок, приснилось тебе наверное», а Андрей стоял весь бледный, испуганный. « Как не было, я ее только что видел, говорил с ней! И только на секунду отвернулся, чтобы посмотреть на календарь, как ее уже и не стало!» Как мать ни пыталась его успокоить, убедить, что ему это приснилось, и никого здесь не было, так ничего у нее и не вышло. «Эта бабка сказала мне – «Что ты сынок лежишь? Тебе через сорок дней помирать». – сказал он и подошел к настенному отрывному календарю, отсчитал сорок дней и загнул листик.
Взволнованные родные постоянно отгибали этот злосчастный листик, с опаской глядя на Андрея, а он в свою очередь, ругаясь, ежедневно загибал его обратно. Решив, что, наверное, его переедет поезд, он, сказавшись больным, перестал ходить на работу, да и вообще перестал выходить на улицу и все смотрел на календарь.
Но время идет, прошел месяц, настало лето, и как-то сам по себе этот шок начал сглаживаться, и Андрей уже даже стал потихоньку над собой подшучивать, мол: «И чего это я испугался? Да ерунда все это, приснилось наверное», и дни уже перестал считать.
Наступила пора сенокоса, и вот однажды поговорив с приятелями, которые тоже недоумевали по поводу его затворничества, он зашел в дом и сказал : «Мама, сегодня ребята идут сено собирать в стоги, и я пойду с ними, а то засиделся я уже дома. Идем мы с ночевкой, так что буду утром.»
Как потом рассказывали его приятели, вечером после ужина все стали располагаться на ночлег, и договорились, что девушки ложатся под стогом сена, а парни будут ночевать на стогу, (судя по всему, стог был не маленький), ночью все было тихо и спокойно. А когда рассвело, Андрея нашли лежащим возле стога. Он был мертв. И листик на календаре этого дня был загнут.
