Случилось это в дальнем таежном поселке Поканаевка, Красноярского края в середине 80-х. Я служил в армии, был сержантом. Летом 1986 года меня и двоих моих товарищей( 1-го из них звали Андрей) прикомандировали к батальону внутренних войск, охранявших часть особенного режима. Нас сориентировали из Красноярска на поиск бегавших осужденных. Хоть и носили мы серую( ментовскую) форму, но принадлежали, втомжедухе, к внутренним войскам, благодарячему «местная батальонная шерсть»( старшины, сержанты и пр.) встретила нас чрезвычайно гостеприимно. Мы пили самогон до самой глубочайшей ночи, как говориться: «до совершенного изумления». Когда уже у всех «глаза собрались в кучу», некто из наших новейших друзей( вероятно, проверяя нас, командировочных, на «вшивость») внеспредложение посещать нам, приезжим, на местное жуликовское кладбище, расположенное километрах в 5 от воинской доли, в тайге, куда водила заметная, но не «наезженная» тропа. Если Вам когда-нибудь приходилось сохраниться на ночь в бору, то вы поймете, что задача, даже для пьяных, здоровых двадцатилетних мужчин довольно суровая. А тайга – не пригородный лесок, папоротник в рост человечий, а ель – не новогодняя пихточка. Ель – угрюмое, прохладное древо, зашел за такую елочку и, нет тебя, сгинул. …Ну, нам помещаться некуда, вызвались мы вдвоем с Андрейкой, драгоценным другом моим.( Третий наш приятель, радист Володя находился «в осадке» уже наиболее часа и помочь нас не мог). Пошли, но перед тем, как пойти пристегнулись гимнастерками.( На рукавах ранее пуговки были, так Андрейка в мои петельки свои пуговки застегнул, а я в его) Зачем? Да чтобы не скрыться, да и положение «не стояния» давало себя ведать. Как мы добирались – незабываю неясно, падали, хихикали, кое-что разговаривали. Не сущность. Надо Вам заявить, что в том краю – на метр земля, а далее – нескончаемая мерзлота. И людей хоронили так: метр земли( а то и меньше) и сверху холм. И все. Плоть разлагается, различение тепла, пр. физика и химия – в итоге могилка проседает на пол, а то и наиболее метра. Как правило, за жуликовскими могилками никто не ухаживает, вот вместо холмиков и получаются квадратные ямы. В темноте бодрые могилки светятся. А светятся так: полыхнет голубым вдоль края( газ вырывается) и, минут на 10-15 – ничто. Но, мы-то этого ранее не знали! Хмелек с нас посещать начал. Я Андрейке произношу: Дюша, сваливать нужно; а он – подтверждения необходимы, что на кладбище были. Тянется он листок с какого-то венка отхватить и, падает в ямку, могилу просевшую, а так, как мы рукавами гимнастерок пристегнуты, то и меня за собой влечет. Я ему со хохотом произношу; ты кое-что рано прикладываешься, вылезай! И вытягиваю его. Пришли мы в дробь, встретили нас, выпили еще, ну и все на этом. Было это летом, а на последующую весну – у нас дембель! 16 июня 1987 года обнялись мы с Андрейкой на вокзале Красноярска, поцеловались, поэтому, адресами обменялись. Я моему другу фото наши общие отправить до конца лета обещал, короче, расстались. Затем прибытие в универ, подготовка, то, се. Фотографии я сделал лишь к октябрю, отправил по Андрейкиному адресу. Ни ответа, ни привета. Ближе к Новому году прибывает письмо. Написано дамским почерком. Пишет мне мать моего приятеля. Не прожил «на гражданке» мой друг и 3-х дней. Погиб. Шел с женщиной собственной в цирк. Машина его сбила. КАМАЗ. Пьяный шофер пробовал от милиции исчезнуть. Вот так случается. Царствие, тебе Андрейка, небесное!
