В 11-м классе у нас возник новейший преподаватель ДПЮ( допризывная подготовка юношей). Дядя чрезвычайно серьёзный, серьезный, шуток не обожает, произносит кратко и по занятию, посетил в страстных точках, были ранения, боец, одним однимсловом. Не все его обожали, но дело своё он знал отлично, да и собеседник он был очень увлекательный, на мой взор. Бывало, мы узнавали его на уроках, мол, Степан Владимирович, расскажите о борьбе, это ужасно? А вы убивали людей? А тяжко на курок надавить? И т. п. Он говорил, желая на почтивсе вопросы он очевидно не хотел ответствовать.
Однажды он рассказал нам жуткую историю. Скажу сходу, я не знаю, истина это или нет, был ли он свидетелем или элементарно слышал байки сослуживцев, но еще позднее я натыкался на свидетельства свидетелей, какие могли засвидетельствовать эту жуть.
Дело было в Афганистане. Его спира базировалась в укреплённом лагере, отлично защищённом со всех сторон, стратегически принципиальная точказрения, которую очень сложно было отбить. В ста метрах от неё начинался труднопроходимый, больших размеров лес. Между бором и лагерем лежала зелёная полянка, которая отлично простреливалась и освещалась прожекторами.
Однажды ночкой Степана Владимировича пробудил знак военный волнения, все заняли военные посты, начался бой, всюду гремело и полыхало, и много боец полегло с одной и иной стороны. Афганцы наступали со стороны бора, настроены были радикально, но в результате понесли тяжкие утраты и обязаны были отойти. Всё стихло. В лагере, понятное дело, команды «отбой» не было, все носились и суетились до самого утра, но гнать неприятеля втомжедухе указа не поступило.
Наутро было решено прибрать мертвецы с поляны. И вот под утро, чуть правило светать, в лагере снова началась некая суматоха. Но тихая, негласная и чуть заметная, бойцы шептались о чём-то в полголоса, прозвучал единый выпал, наш грядущий ДПЮшник пошёл вверх посмотреть, в чём дело. Сначала он не сообразил, что ему открылось, но равномерно сознание росло, а посмотрев в бинокль, у него волосы встали дыбом.
По поляне у самой опушки рыскали существа, чем-то отдалённо напоминающие человека, но большие, два с половиной метра роста и, как показалось, покрытые шерстью, двигались чрезвычайно скоро. Они копошились вблизи с мертвецами, было трудно разглядеть, кто это и что они совершают, когда прожектор наводили на 1-го из них, чтоб привычно осветить, он тут же куда-то ускользал из поля видимости. Это смотрелось чрезвычайно зловеще. Все, кто это видел, не могли рта открыть от жуткого изумления, таккак было светло, что это не люди и не животные, популярные нам, во каждом случае.
Прозвучал ещё один выпал, и снайпер попал в 1-го из них, оно упало на травку. Как оказалось, он подстрелил насмерть уже другого, но эти существа как какбудто особенной угрозы не чувствовали и продолжали искать по поляне. Они удалились в лес ещё до такого, как встало солнце.
Утром начали исследовать поляну, и боец ожидало очень противное, ужасающее представление. Трупы почтивсех афганцев были изувечены, порваны на доли и объедены данными зверями, разумеется, они были колоссальной силы. Это было месиво из человеческих останков, везде лежали доли тел и кишки. Многие мертвецы были объедены в районе живота, разрешено заявить, вывернуты наизнанку. Все были в шоке. Казалось бы, бойцы почтивсе повидавшие, но к такому очевидно никто не был готов.
Двух подстреленных из снайперской винтовки не нашли, они пропали, их не отыскали.
Разумеется, всё это довелось прибирать, ибо могли даровать остальные простые лесные жители, а на поляне сигнальные ракеты и растяжки, могла подняться неправильная беспокойство. Командование взыскательно запретило кому-нибудь говорить об этом, в роте дискуссии на эту тему были запрещены. С некими были проведены профилактические разговоры. В результате тех, кто был очевидцем, принудили поверить, что это были обычные звери и в прочую ерунду. Но бойцы всё одинаково шептались, были и такие, кто уже слышал что-то схожее, именовали их оборотнями, но до сей поры считали их вымыслом.
Степан Владимирович, возвратившись из армии, ещё длительное время никому об этом не заявлял, да и кто в это поверит? И досадно было это вспоминать, к тому же даже на гражданке за обнаружение секретов военный операции высока возможность угодить под статью. Уже позже, когда распалось СССР, произносить об этом разрешено было не боясь. Пару раз он виделся с сослуживцами, какие не забыли той ночи. Эта деяния повлияла на всех, кто был в тот день вблизи с ним.
Автор: молоток