Читала много магических рассказов о появлении «женщины в белоснежном одеянии» перед какими-то необходимыми, решающими, нередко, но не постоянно, катастрофическими событиями в жизни людей. Многие подразумевают, что это Смерть является людям в таком обличии. Некоторые люди задумываются, что это Ангел-вестник нехороших или неплохих событий. А некие веруют, что это Сама Любовь в белоснежных одеяниях, элементарно гуляет по свету…
В нашей семье также был вариант видения “белой женщины”.
Медицина в нашей стране за «гранью фантастики», и порою рядовая жизнь какоказалось ужаснее хотькакого ужаса. В Московской муниципальный клинике им. Боткина, в 1997 году, умирала моя мать, отвергали почки. Она была ещё не чрезвычайно старенькой дамой, только только 57 лет. Сначала её даже не желали хватать в клинику, позже, за маленькую взятку, определили тяжелобольного человека в холл коридора, у всех на виду и на проходе. Через день, всё же, нашлось пространство в общей палате на 8 человек.
Мама нередко впадала в беспамятство и орала от боли, а вблизи ещё семеро нездоровых. Для всех в палате это было томным испытанием. Люди не могли привычно передохнуть ни днем, ни ночкой. Конечно, они стали апеллировать. Я дежурила возле маминой постели днями, сидя на стульчике. Положила маму конкретно в эту клинику, считавшуюся в городке одной из водящих, так как там был установка гемодиализа( искусственная мера). Я так полагалась, что её спасут… Но на следующем обходе доктор произнесла, что у них на этот установка и до молодых-то очередность не доходит… Зато в этом же отделении, в единичном боксе «отдыхала», проходя терапевтическое оздоровление, их былая престарелая сотрудник, которой было элементарно скучно одной дома… Нам мало «повезло», нежданно освободился соседний бокс, и маму перевели туда.
За окном ноябрь месяц, холод в комнате стоял страшный, так как в древесных рамах были щели шириной в палец. Самой довелось затыкать эти щели размоченными в воде газетами, купленными в больничном киоске, и заклеивать стыки рам разрезанными тетрадными листами, намыленными хозяйственным мылом. После этого стало более-менее сносно. В самом боксе и на мед посту, находившемся вблизи, никто никогда не убирался. Мне самой доводилось любой день умывать полы и в боксе, и на мед посту. Санитарок в клинике не было, за нездоровыми присматривали лишь близкие. Чтобы бегать за матерью, на работе довелось брать отпуск за собственный счет. На супруга оставила дом и молодого сына-первоклашку. Но супругу доводилось немало действовать, сына бросать стало не с кем. Я уже не могла днем находиться в клинике. По выписанному пропуску приходила лишь вечером и оставалась дежурить на ночь. Свою совесть и маму «уговаривала» тем, что днём народу в клинике немало, к ней хоть некто, но сумеет подойти при последней необходимости, а вот вечером и ночкой не подойдет уже никто. Медперсонал нужно было подыскивать по дежурным комнатам, даже на посту никто не дежурил. Так я и разрывалась меж зданием и клиникой. Помочь было некоторому.
А маме становилось все ужаснее, ей устанавливали капельницы, а так как она уже не могла лежать, их ей устанавливали сидя. Приходилось всё время сидеть возле неё, поддерживая руку. Вымотавшись за все это время, я в некий момент задремала, но внезапно услышала, что мать зовет меня. Открыв глаза, я поняла, что она указывает мне на дверь бокса. Обернувшись и ничто не увидев, спросила: «Что там? » Мама произнесла, что видела «белую женщину». Я спросила, может быть медицинскаясестра заходила, так как на ночь ей впервыйраз выписали мощное обезболивающее. Но мать ответила, что дама была не медик, она не шла по полу, а как бы парила в атмосфере. Что она «подплыла» к ней и, погладив её по голове, «проплыла» назад к дверям, и пропала. Только тогда мать сумела пригласить меня.
Я подумала, что ей это всё могло представиться, в крайнее время, вследствии болей, она фактически совершенно не спала. Но вот пришла медицинскаясестра снимать капельницу и делать укол. Я спросила её: «Не заходил ли кто-либо вданныймомент к нам? ». Медпост был прямо перед боксом, и никто не прошел бы незамеченным. Но та произнесла, что никого не было. И сделала укол, после которого маме обязано было начинать полегче. Но облегчения не последовало. Рассмотрев пустую ампулу, оставшуюся от медикаменты, я нашла, что нахалка-медсестра подменила лекарственноесредство на обычный физраствор. Забрав останки ампулы, я жаловалась дежурному доктору, который, пригрозив медсестре «взысканием» за кража наркотического продукта, сделал укол сам. Мама мгновенно уснула, но только только на час.
Наступило утро. Маме стало чуток лучше, смотрелась она еще энергичнее. Через некое время мне нужно было ездить забирать сына из школы. Попрощавшись с матерью, обещала придти к ней пораньше. Вечером у меня было муторно на душе. Из головы не шел беседа с матерью о «белой женщине». Решила брать с собой в клинику молитвослов, чтоб уважать мольбы на ночь. А ночкой маме стало ужаснее, она бредила. Я пробудила медсестёр и доктора. Меня выставили из бокса, кругом неё носился целый дежурный медперсонал. А я стояла в коридоре возле окна и молила Бога отдать ей хоть маленькое послабление. Никогда не забуду эти ужасные минутки, когда ничем не можешь посодействовать недалёкому и жарко любимому человеку, когда его болезнь делается для тебя элементарно нестерпимой и уже нет сил глядеть на эти нескончаемые мучения… И тогда в голове промелькнула ужасная мысль: «Господи, ежели уже пришел её час… то избавь её от данных нестерпимых страданий…».
Мамы не стало… От осознания этого, все мои ощущения как какбудто атрофировались. Ранним сутра, сидя уже в опустевшем боксе, чтоб хоть когда-то освободиться от тягостных идей, я читала и раз за разом перечитывала заупокойную литию, и ожидала, когда вконцеконцов придет утренняя замена и доктор выпишет бумаги о погибели. Было положение какого-то жуткого опустошения и отупения. Плакать я не могла. Не незабываю, как добралась до дома. Потом хлопоты с похоронами, оформлением бумаг, оповещением родных и товарищей. Заплакала лишь в церкви, когда стала оформлять отпевание и воспрещать заупокойные службы. Слёзы сами лились потоком, и я никоимобразом не могла их остановить… С тех пор прошло уже немало лет, но до сих пор меня терзают вопросы: «Что это за «белая женщина» привиделась маме заранее её погибели? И ежели бы тогда, в клинике, я молила Бога лишь о выздоровлении матери и не отпустила бы её…, может быть, она не погибла бы тогда?.. »