Решили когда-то мы с ином по работе Витьком после трудового дня перед наступающими выходными передохнуть по-человечески, т. е. за бутылочкой. Дело было летом. Купив пару «пузырей», направились на лесную поляну. Расположились, развели костёр, разложили закуску. Где-то неподалёку от нас слышались клики, визги гуляющей молодёжи. Выпив по первой, стали ругать нашу жизнь. Разговор шёл как по маслу. Погода в тот день была тихая.
И вот, ни с такого ни с этого, у нас гас костёр, желая минутку обратно дрова горели с треском. Как какбудто некто залил наш костёр ведром воды.
Опрокинули ещё по стакану, и я попробовал задуть погасший костёр, но он не желал загораться. Витёк, смотря на мои усердия, произнес:
– Брось ты, на фиг, это дело – и без него обойдёмся, дай лучше прикурить. Поднеся зажжённую спичку к его сигарете, я ощутил чей-то взор на моей спине. Обернулся и вижу: стоит бомж некий.
– Не кидай спичку, – произносит, – Дай прикурю. Кинул ему коробок. Он достал из кармашка горсть бычков, выбрав пригодный, прикурил и, подойдя к нам, дал мне коробок. Витёк внеспредложение ему выпустить с нами по стакану. Он не отказался, сел, выпил одниммахом, затянулся и произносит:
– Что это у вас костёр-то не горит?
– Попробуй разожги его, – отвечаю ему.
– Ну-ка, дай спички. Я протянул ему коробок. Он зажёг спичку, поднёс к хворосту и… пропал! Только что был тут, я его видел, и тут, на тебе, его нет.
– Витёк, ты видел? – произношу собственному другу. Он смотрел на меня удивительно, как овен на новейшие ворота. Разговор у нас более не клеился. Я нагнулся к костру поглядеть, что же это за хренова штуковина, которая горела и водинмомент потухла и не хочет зажечься, да ещё и крометого бомжа утащила. Среди ветвей и поленьев я увидел кое-что блестящее зелёным светом.
– Витёк, – произношу, – гляди, там кое-что имеется.
– Где? – он сел на корточки, уставился в потухший костёр и произнес:
– Что это?
– Не знаю, – ответил я.
Раскидав поленья, мы узрели, что это за зелёненький огонёк. Это был гранит коричневого цвета с отверстием в середине, он блистал фосфорным цветом. “Неужели этот гранит похитил бомжа и не даёт пылать костру? ” – подумал я. Витёк внеспредложение освятить сей гранит водкой. Я брал бутылку и плеснул на него мало. Светиться он закончил, но внезапно из раскиданных дров сам собой сложился костёр и зажегся, как какбудто он горел тут тыщу лет и не тух совсем. А на том же месте, где он сидел ранее, возник бомж. Мы стали его расспрашивать, где он был, но он отвечал, что никуда не уходил и не видел, как мы с Витьком возились в головешках. И светящегося камня, естественно, также.
Допив всё, что у нас было, мы направились домой. А камешек я положил в карман.
Проснувшись сутра, стал вспоминать недавний день. Набрав номер телефона собственного друга, я желал выяснить, как он добрался до дома и всё ли у него в порядке. Что мы вчера пили где-то в бору, он помнил и более ничто: ни о бомже, ни о кремне, ни о том, как добрался домой.
Взяв недавний гранит в руку, я ощутил кое-что странное. А позже похмелье моё как рукою сняло. Я сунул указательный палец в отверстие и вытащил – ничто не вышло.
Прошли выходные дни, настала рабочая неделя. Я стал забрасывать про тот день, про гранит. И вот спустя некотороеколичество месяцев, придя домой с работы, супруга меня спросила:
– Что за гранит ты хранишь?
Я ей всё поведал. А она мне произносит:
– У меня башка болела, я дотронулась до него, и болезнь прошла.
Она почему-то многому не поверила, но гранит не выкинула, а положила в аптечку, где хранятся медикаменты.
Со порой оказалось, что этот гранит не лишь снимает головную болезнь, но подменяет всякую пилюлю. С тех пор мы с супругой не знаем, что такое нехорошее настроение. Камешек надёжно прячем, чтобы не украли.