Не знаю точно, но мой знакомый говорил, что его бабушка это видела! Однажды бабушка моего друга гуляла по берегу Байкала. Я думаю, все знают и слышали про шаман-камень. Так вот она гуляла и увидела девушку с хвостом как у рыбы! Она это увидела, когда эта девушка утаскивала маленького мальчика под воду! А его бабушка ослепла навсегда. Как считаете – правда это или вымысел?
Однажды к бабушке приехала семья из трех человек. Бородатый, высокий отец Василий, его жена Акулина и их сын Остап, и вот какую историю я услыхала.
Остап поспорил с хлопцами, что переночует на погосте. Да не просто на кладбище, а уляжется прямо на могилу. Ударили по рукам, и он пошел в сторону кладбища.
И чем ближе он подходил, тем ему становилось тягостней на душе. Он уже жалел о том, что сболтнул сдуру свое обещание, но среди ребят и девчат была Оксана, девушка, которую он любил. Когда ребята спорили о нечистой силе и мертвецах, Оксана ойкала, прижимала ручки к щекам и восклицала, что ни за что бы не решилась пойти ночью на кладбище. Это-то и подтолкнуло Остапа сказать, что он запросто переночует прямо на могиле и ему будет нисколечко не страшно. Кто-то из ребят прицепился к его фразе, и дело кончилось спором на килограмм леденцов, что он всю ночь проспит на погосте. Было темно. На кладбище росли деревья и ели. От них исходила причудливая тень, которая шевелилась, повторяя движения ветвей и листьев на ветру. Казалось, что все вокруг двигается и летает. Остап надеялся, что где-то неподалеку спрятались девчата и хлопцы, чтобы проконтролировать его геройство. Это придавало ему силы. Луна спряталась за тучи, и стало беспроглядно темно. Остап продвигался на ощупь. Наконец он остановился. Нащупав бугор могилы, он улегся на нее, мысленно решив, что друзья затаились и видят его нерешительность.
Земля была все еще теплой от прогретого жаркого дня, и от могильной травы шел нескончаемый дурманящий аромат. Мозг Остапа лихорадочно работал, мысли сменялись одна страшней другой. Ему подумалось, что там, под землей, на глубине двух метров, прямо под ним лежит покойник. Руки его наверняка сложены на груди, а на лбу, как и полагается, положен венчик из ткани, на которой нарисованы кресты и слова из заупокойной молитвы.
Остап замер от жути, которая медленно, но упорно подкатывала к его сердцу. Он не мог ни бежать, ни встать ни закричать. Ему уже было все равно, следят ли за ним его друзья и Оксана или нет. Он чувствовал, что кончается от страха, но встать, уйти с этой жуткой могилы Остап не мог. Закрыв глаза, он молился, чтобы только уснуть если уж сил нет на то, чтобы встать и убежать. Вдруг ему почудился шепот, но не со стороны, а прямо-таки из-под него. Вернее сказать, шепот шел в ухо из могилы
«Остап, — шептал голос, — ты мой гость, а я твой хозяин. Никто ко мне не приходил эти годы, ты первый. Хочешь увидеть, где я живу?» «Я засыпаю, — мелькнуло в голове у Остапа. — Это сон», — и он действительно растворился в непонятном нереальном состоянии, какое бывает толь ко во сне, где невозможно определить, где явь, а где сон. «Пойдем!», — сказал все тот же тихий голос.
Перед его глазами появилось сжатое пространство — яма не яма, пещера не пещера. На уровне его глаз, так, как если бы он глядел перед собой, из земли торчали корни деревьев и камни. Он видел, как двигается, извиваясь в земле, червь, и ему в нос ударил терпкий запах земли и прелой листвы. Гроб старый, со сломанными, трухлявыми досками, а в гробу человек. Затем, как бывает обычно во сне, картинка изменилась. Остап шел по аллее. Мимо него шли какие-то люди. Они двигались тихо и молча. Старые, молодые, подростки, маленькие дети, солдаты, священники. Все они были одеты в одежды разных времен и эпох. Остап спросил своего спутника, почему они все молча ходят? — «Они ждут, когда их призовут». Неожиданно у Остапа мелькнула бунтующая мысль – сон это все-таки или не сон? Он обернулся на того, кто был, по его мнению, хозяином могилы, на которой он спал и чье лицо он видел в гробу.
– Я могу спросить все, что хочу? — спросил его Остап. По лицу его спутника промелькнула недовольная гримаса. Но он все-таки сказал:
— Да, можешь спросить, и я отвечу.
– Как твое имя? — спросил его Остап. — Меня звали Никола.
– Ты можешь мне сказать, когда я умру и как я проживу, а главное, выйдет ли за меня замуж Оксана?
– Оксана не выйдет ни за кого, она утонет, потому что жалость имеет свойство губить. Сам ты будешь болеть, но спасет тебя святое слово.
– Какое слово? — спросил Остап. — Я ни одной молитвы не знаю. Покойник остановился и сказал:
– Светает уже, нужно идти назад.
И они повернулись и стали возвращаться все той же аллеей.
– Я не знаю святых слов, — снова начал Остап.
– Слава Богу, что эти слова другие знают, — пробурчал его попутчик. Неожиданно на лицо Остапа кто-то ливанул воды. Он вскинулся и понял, что пошел дождь.
Уже светало, и было видно все, даже можно было разглядеть фотографию покойника на могиле, на которой проспал Остап. Лицо умершего было точно таким же, каким его увидел во сне Остап… С кладбища Остап бежал как ненормальный. Два раза он падал, порвал штаны об какой-то сломанный крест и разбил коленку.
Наверное от пережитого, у него начался жар. Мать поила его малиной, парила в бане, кутала в лопухи, но он все равно лежал пластом, здоровье никак не возврата лось. Приходили ребята, он понял, что они в тот день сразу же ушли, решив, что у него хватит ума не ходить на кладбище. Еще когда он отлеживался, ему сообщили что Оксана, спасая на речке ребенка, утонула. Ему вспомнились слова мертвеца, что жалость имеет свойство губить. Шло время, но Остапу становилось все хуже и хуже. Он рассказал своей матери о том, что с ним случилось в ту ночь. О совпадении смерти Оксаны и о том, что спасти его может только святое слово.
Говорят, что заброшенный дом умирает. Это не так. В покинутых жилищах начинается другая жизнь, и иные жильцы бродят в сумраке пустых комнат и коридоров, И тот, кому довелось стать случайным свидетелем существования этой жизни, не может без страха и содрогания вспоминать об увиденном.
Тихвинский район Ленинградской области слывет медвежьим углом. Места здесь глухие и малонаселенные, что делает их привлекательными для охотников и рыболовов. Осенью прошлого года сюда приехал поохотиться ведущий инженер завода “Электросила” Яков Айземан. Остановился он у своего знакомого в деревне Воложба.
Утром Айземан ушел в лес и заблудился. Это его не испугало, но немало огорчило, поскольку инженер считал себя изрядным следопытом и хорошим знатоком тихвинских лесов. Весь день он бродил по совершенно незнакомым местам, а ближе к вечеру вышел на едва приметную лесную дорогу. Куда-нибудь да приведет”, – решил Айземан и двинулся по ней. Дорога вывела его к заброшенному хутору на краю большого болота.
Наедине с трупом
Судя по всему, хутор был покинут довольно давно. Айземан поднялся на крыльцо и толкнул входную дверь избы. Она со скрипом отворилась. Внутри дома ничего примечательного не было, кроме следов чьей-то давней ночевки: нескольких пустых консервных банок, бутылки из-под водки и охапки дров, брошенной возле лежанки.
Быстро темнело. С болота клочьями наползал белесый туман и тянуло промозглой сыростью. “Переночую в доме, а утром выясню, куда меня черт занес”, – решил Айземан и начал устраиваться на ночлег. Глубокой ночью он внезапно проснулся, почувствовав сквозь сон. как кто-то шаркающей походкой прошел рядом с ним. В первые мгновения инженер лежал неподвижно, но затем испуганно приподнялся на своем ложе. В кромешной тьме ничего не было видно, но Айземан чутко уловил в избе чье-то присутствие и с ужасом понял, что тот, кого скрывает мрак, смертельно опасен. Он торопливо щелкнул зажигалкой. Колеблющийся язычок пламени выхватил из темноты угол лежанки и стоящую в нескольких шагах от него сутулую фигуру старухи.
Айземан от неожиданности вскрикнул. Старуха медленно, словно незрячая, подалась в его сторону, растопырив обе руки. По избе потек сладковатый запах разложения, и Айземан ясно увидел, что к нему приближается… труп! В отчаянии он швырнул в покойницу зажигалкой “Нева”, еще советского производства, здоровенной и увесистой, будто кресало. Она тяжело ударила старую в гнилой лоб и, отскочив, мгновенно потухла. В темноте раздался вопль. Айземан бросился в сени. Страх придал ему силы, и он, одним рывком вырвав из закрытой входной двери крюк вместе с пробоем, выскочил на крыльцо.
Корениха
Остаток ночи он бежал по каким-то зыбким кочкам, то и дело проваливаясь в торфяную жижу. На рассвете почувствовал под ногами твердую почву и обессиленно рухнул. Отдышавшись, осмотрелся и понял, что находится недалеко от Воложбы. Когда Айземан появился в деревне, то вызвал переполох среди местных жителей – настолько диким был его внешний вид. Однако все, что он рассказал, ничуть не удивило деревенских, поскольку о хуторе на болоте уже давно шла нехорошая молва. До войны там жила одинокая старуха по прозвищу Корениха. Сколько ей лет и чем она занимается – толком не знал никто. Поговаривали, правда, что старуха – ведьма и хранит в своем доме старинную книгу по колдовству. Однажды даже видели, как Корениха бродила по деревенскому погосту, соскабливая мох с крестов на заброшенных могилах и собирая в кошелку кладбищенскую траву – мокрый вьюнец. Старуху боялись и обходили ее хутор стороной.
В 1941 году во время боев на Тихвинском направлении в район деревни Воложба вышла немецкая пехотная часть. Хутор, где окопались наши передовые посты, немцы обстреляли огнем артиллерии. Осколок снаряда насмерть сразил Корениху. “Вот фашисты проклятые, угробили бабку”, – вздохнули бойцы после огневого налета и похоронили убитую тут же, в одной из воронок. С 50-х годов охотники, ягодники и грибники стали рассказывать о заброшенном хуторе страшные вещи. Одни слышали в разрушающемся доме чьи-то шаги и стоны, другие замечали в его окнах сутулую седую старуху. В Воложбе отыскался атеист-комсомолец Гриша Волобуев, решивший развеять все суеверные страхи, для чего и отправился на хутор. Через пару дней на Воложбинском болоте наткнулись на волобуевскую кепку и кирзовый сапог – все, что осталось от атеиста. То, что Гриша угодил в трясину и утонул, ни у кого не вызывало сомнений. Однако причина, загнавшая его на болото, так и осталась невыясненной. Со временем хутор и дорога к нему заросли лесом и травой. Местные туда не ходили, и отыскать дом старухи можно было лишь с проводником либо случайно, как это произошло с инженером.
Колдовской раритет
Айземан уехал из Воложбы в Питер, даже не вспомнив о брошенных на хуторе рюкзаке, патронташе и двустволке. По прибытии в город он обратился за разъяснениями к петербургскому исследователю аномальных явлений Андрону Фридману. Мнение знатока было таким:
– В северных областях России по старинному колдовскому обряду колдуну или ведьме нужно было найти себе преемника, чтобы перед смертью передать ему все свои запретные знания, обычно в виде рукописного свода. В противном случае их черные души не могли найти успокоения и были обречены на вечные муки. Внезапная смерть Коренихи нарушила этот обряд и стала причиной появлений призрака ведьмы.
Кроме того, Андрон Фридман выдвинул версию о том, что на хуторе, скорее всего, находится редчайший рукописный свод о колдовстве – русский вариант жуткого “Некрономикона”, известный с XIII века. Исследователь намерен отправиться на его поиски, хотя подобное предприятие будет невероятно опасным. Ведь ведьма колдовскую книгу просто так не отдаст…
«Занялась моя соседка Вера сельским хозяйством. Бывшей горожанке-то все попробовать хочется, как оно хозяйство-то домашнее? Развела кур, поросят, кроликов. Все, вроде, идет хорошо – кролики плодятся, куры цыплят водят. Одна беда – засуха. Травы курам нужно много, а ее нет. Ну, я ей и посоветовала, на речку за ряской сходить. Гуси, утки и куры ряску уплетают с большим удовольствием. В листочках ряски часто мальки и головастики прячутся, вот птица и лакомится. Эту водоросль удобно собирать шваброй. Пару раз соседка сходила за ряской и была довольна, но на днях пришла ко мне вся мокрая, грязная и бледная.
– Ты не знаешь, в поселке никто не имеет длинных, ниже колен волос? – задала она странный вопрос, еле шевеля губами.
– Что случилось с тобой, Вера?!
– Я за ряской сегодня пошла, как всегда. Возле берега ее было мало и я, сняв тапочки, стала входить в воду. Я уже не раз так делала, но тут чуть оступилась и провалилась почти до пояса в жидкую и тягучую трясину. Меня начало засасывать. Я довольно хорошо изучила вашу речку, знаю, где глубоко, где мелко, но никогда не подозревала, что на ней есть такие гиблые места. Попыталась развернуться к берегу, но увязла уже по грудь. Ужас заполонил каждую мою клеточку. Я ведь никому не сказала, куда я пошла. Река скроет все следы, и я пополню армию без вести пропавших. Дома одна осталась маленькая Оля. Близился самый страшный конец, который можно было вообразить. Я бестолково вертела головой в разные стороны, еще надеясь, что кто-нибудь меня увидит и спасет. Вдруг, камыши шевельнулись, и на меня уставилась озорная мордашка девочки лет двенадцати. Бросились в глаза ее длинные волосы, заплетенные в растрепанную косу. Из одежды на ней была только рубашка наподобие ночной. Девочка улыбнулась и полезла ко мне в воду. «Куда идешь, дурочка, засосет! Трясина тут! Лучше людей зови!» – заголосила я, что есть силы, не желаю, чтобы вместо одной утопленницы было две. Дитя меня и не думало слушать. Вместо этого она деловито бросила мне конец своей косы. Правду говорят, что утопающий хватается и за соломинку, и за лезвие бритвы. В тот момент я не думала ни о чем. Я схватила в руки жесткие волосы, и уже никакая сила не смогла бы разжать мои пальцы. С какой-то совсем не детской силой девочка выдернула меня из топкого ила и поволокла ближе к берегу. Лишь почувствовав под ногами твердый песок, я вскочила на ноги и выбралась на берег. Моя швабра и ведерко навеки канули на дно, но не о них я совсем думала. Дальше начались чудеса, страшные и необъяснимые. Моя спасительница, не спеша, стала входить в воду, а затем спокойно нырнула. Я уставилась на реку, ожидая, когда она вынырнет, но ее все не было. Я прождала целых двадцать минут, вертя головой во все стороны, но она на поверхности так и не появилась. Когда я уже хотела бежать за людьми и бить во все «колокола», над водой появилась ее рука, держащая за ручку мою швабру. Швабра взметнулась в воздух и улетела в тростники, рука снова скрылась под водой, а у меня пропал голос от страха. Знаешь, пусть мои куры без травы живут хоть сто лет, но за ряской я больше ни ногой.
Я проводила соседку до ее дома. Ей надо было умыться и переодеться.
– Знаешь, Вера, – сказала я, – я даже тебе завидую. Я родилась в этом поселке, выросла и никогда русалок в глаза не видела, а ты только поселилась, и на тебе, познакомилась.
Веру начал разбирать истерический смех:
– А ведь знаешь, швабру-то она мне выбросила, а ведерко-то не вернула, – хохотала соседка.
– А ты не жадничай. В хозяйстве ей пригодится. Еще говорят, можно в камышах кусок ткани оставлять, не все же ей в одной рубашке ходить».