За время собственной особенно длинной жизни, моя правильная пес, овчарка по кличке Тайга, некотороеколичество раз оказывалась в неясных, а иногда и элементарно паранормальных обстоятельствах. Не знаю, связанно ли это с событиями, сопровождавшими нашу навстречу, или является только только чередой случайностей, прихотью слепого рока, отбросившего на нас свою таинственную малость.
Описанные ниже действия произошли в августе 2001 года, к тому времени я был уже женат и работал в одной из ветеринарных клиник нашего городка. Моя супруга, с диковинным именованием Филиппа, трудилась в сфере образования, благодарячему её отпуск постоянно выпадал на лето, мне же в этом значении повезло меньше и доводилось подстраиваться, чтоб выходило передохнуть вместе. В тот год мы планировали иностранную поездку, но этим планам не суждено было осуществляться. По стихийным, очень плохим и никоимобразом не зависящим от меня происшествиям, я потерял загранпаспорт. К моему глубочайшему удивлению, Филь нисколько не расстроилась, быстрее даже напротив.
– Ты знаешь, – произнесла она, выслушав мои извинения, – По-моему, так даже лучше. Помнишь, не так издавна, нам звонили Проводниковы и приглашали двинуть этим летом совместно с ними на Байкал? Мы им тогда отказали, но, принимая во интерес сложившиеся происшествия, думаю, необходимо станет разглядеть их предписание вторично, как размышляешь?
Должно увидеть, что с семьёй Проводниковых мы дружим уже довольно издавна. Познакомила меня с ними супруга. высокий и Анна Проводниковы были чрезвычайно функциональной домашней парой. Они непрерывно участвовали в каких-либо походах, то на лыжах, то на байдарках, то элементарно в горы лезли, и это крометого, что имели шестилетнего ребёнка, которого непрерывно доводилось бросать у родителей. Из общения с Сергеем я в своё время узнал, что они являются совладельцами нескольких туристических баз, в общем, это те люди, у которых имеется и средства, и время.
Прежде о байкальских красотах я только слышал, да видел пару картинок на открытках. Думать было нечего, и мы тут же связались с Проводниковыми. Выяснилось, что они, так и не найдя себе попутчиков, уже собирались было ездить вдвоём, так что наш звонок стал для них приятной неожиданностью.
– Итак, – заявлял высокий на встрече перед поездкой, – Нас четыре, наша мишень – это полуостров Ольхон, а центральным событием похода станет посещение интернационального слета шаманов, проходящего там с 1 августа. До Иркутска доберёмся самолётом, там нас станет ожидать машинка, на ней часа за 4 доберёмся до острова, дальше чрез переправу «Ольхонские ворота», остановимся в посёлке Хужир.
– Слёт шаманов? – скептически переспросил я.
– Именно! – ответил Проводников и добавил, – Там соберутся шаманы со всех концов света, будут даже из Америки и Мексики, ну разве не интересно?
– Пожалуй… – согласился я нерешительно.
Через недельку лихорадочных сборов и нравственной подготовки мы были готовы тронуться в путь. Некоторые трудности появились с оформлением авиабилетов, таккак Тайгу мы решили везти с собой! Пришлось ей некотороеколичество часов вести в багажном отделении.
В Иркутске мы приземлились во 2-ой половине дня, после что сходу пересели на большой вездеход, напоминавший быстрее БТР, чем обычный оку джип, его Сергею одолжили какие-то знакомые. На этом чудо-транспорте с 4-мя колёсами с всякой стороны мы часа за два добрались до села Баяндай, оттуда направились южнее до поселения Еланцы и, вконцеконцов, добрались до переправы на полуостров Ольхон. Потребовалось выстоять некотороеколичество часов в очереди к парому, в итоге на полуостров мы попали лишь ранним сутра. Над ценный висел плотный туман, иллюзия только некотороеколичество метров. До Хужира было км 35 по не асфальтированной, но, на изумление, ровной дороге. Другие туристические авто только первые некотороеколичество км оставались в пределах нашей видимости, потом мрачные силуэты машин поглотил призрачный туман. Создавалось воспоминание, что мы остались одни на всём полуострове, и только отдалённые звуки моторов, глухо доносившиеся из глубин неясной пелены, напоминали нам о пребывании остальных людей. Слева слышались клики чаек, кружащих над невидимой поверхностью Байкала в поисках утренней добычи, Тайга заволновалась.
Внезапно, с звучным пронзительным кликом, нам в лобовое стекло чуть не врезалась большая чёрная птаха. Мгновенно выскочив из плотной стенки тумана, она чуть успела притупить в атмосфере, расправив крылья, и грубо ушла кверху, пролетев в считанных сантиметрах от лица водителя. Мы грубо затормозили, женщины вскрикнули практически хором, Тайга, высунув морду в приоткрытое окно, продолжительно и ворчливо облаивала негодную птицу. По мерке приближения к посёлку туман начинал разбегаться.
К тому моменту, как мы добрались до места, расположение наше приметно улучшилось, туман рассеялся, раскрывая потрясающие виды величественного озера. Зрелище понастоящему захватывало дух, казалось, матово-синяя аква гладь соединяется с сапфировыми горами вдали, а те, в свою очередность, переходили в бескрайнюю синь неба, едва-едва тронутую тонкими редкими облаками. Всё тонуло в оттенках голубого, вид создавал воспоминания всеединства и согласии. Залюбовавшись окружавшими нас красотами, от которых перехватывало дыхание, мы и не увидели, как путь наш окончился.
С виду Хужир ничем не различался от обычной деревушки, отрезанной от цивилизации сотками км, разве что машин тут было особенно немало. Ощущение величественного спокойствия, навеваемое Байкалом, в посёлке скоро улетучилось, тут царила суматоха. Машины ездили, люди поспешно прогуливались туда-сюда. Кто-то на тачке вез огромную алюминиевую флягу, скоро мимо нас пронёсся трескучий мопед с тремя седоками, а за ним целая ватага деревенских мальчишек на велосипедах. Большинство из них вертели педали босиком, в изношенных джинсах, на половине не было даже маек, но галдели они необычно забавно, погода к тому благоприятствовала.
Проехав чрез всё селение, мы добрались места слёта, располагавшегося за пределами Хужира. Оставив на спец парковке собственный БТР, наша бригада отобрала с собой палатку, припасы и направилась в сторону палаточного города, разгромленного у известного мыса «Скала Шаманка», священного места для всех шаманов, тенгрианцев и тибетских буддистов. Подобно голове огромного дракона поднималась гора из воды, озирая окрестности. К ней водила сужающаяся полоска суши, в центре покрытая зеленью, а по бокам, уходящим в воду песком полоска эта явственно подсказывала драконий язык. Говорят, в античные эпохи сюда не пускали абы кого, вособенности запрещение распространялся на дам, но, нам мгновенно стало светло, что те эпохи издавна канули в Лету.
Найдя пространство для нашего лагеря и обосновавшись там, мы направились в гущу событий. Стечение народа было элементарно огромным, да что там, кого тут лишь не было! Какие-то дядьки, с какими-то бородами, бубнами, перьями, тотемами, дамы в оленьих шкурах с бусами из костей, украшениями в облике разноцветных ленточек, повязанных на руки, лапти и головы. Тайга была без поводка, и, тем не наименее, встревоженно жалась ко мне, не в мощах ориентироваться в бешеном калейдоскопе звуков и ароматов. Вдалеке некто истово бил в большой бубен, звук был чрезвычайно маленький, тревожащий. Неизвестно откуда доносились приглушенные звуки варгана. В атмосфере кружили запахи можжевелового костра, шкур животных, мокрый травки, варёного мяса, они смешивались с обилием других, необычайных запахов, заглавие для которых навряд ли подобрал бы даже самый-самый известный герой Патрика Зюскинда. Мы, пытаясь не разделяться, медлительно изучили установленные в ряд бессчетные торговые стеллажи с памятными сувенирами Администрации Ольхонского района, предметами культа шаманизма, буддизма, и даже христианства! Всё происходящее смотрелось быстрее как большая ярмарка. Большинство шаманов были облачены в одежды вбольшейстепени голубого цвета, на редких деревьях показывались голубые лоскуты ткани. Однако были и очень выделяющиеся шаманы, в красных, золотых и серых робах. Иные шаманки напоминали обычных полных продавщиц из продуктовых магазинов, в ничем не примечательных длинных кофточках и чёрных штанах, укрывающих фигуру палеолитических Венер. Из общей массы их выделяли лишь бубны и разной величины талисманы, величаво лежавшие на большой груди. Пройдя поближе к воде, мы натолкнулись на палатки государственных культур. Там были северные шаманы, продававшие изделия из костей «мамонта» за темно малые средства, они цинично помигивали и на ломаном российском давали приобрести у них владеющий большой волшебной силой моржовый бакулюм. Был там и единый североамериканский шаман в головном уборе из ярчайших перьев. Несмотря на то, что он хорошо заявлял по-русски, чем вызывал сомнения в собственной аутентичности, я прикупил у него парочку ярчайших бус. Мексиканская палатка была чрезвычайно броской, переполненной цветными платками и пончо. В ней за прилавком стоял лысый, смуглый, по пояс обнажённый мужчина, с разрисованным хной телом, утверждавший, что он жрец майя, и продававший книжки Карлоса Кастанеды. На наш вопрос о наличии в продаже «особых» кактусов или желая бы текилы, он ответил очень недовольно, разумеется, мы были далековато не первыми, кто раздражал ему схожими запросами. Палатку государственной индийской культуры оккупировали кришнаиты! Они игрались на индийской гармошке, таком перевёрнутом аккордеоне, и пели маха-мантру, внося свою лепту в тот сумбур, что окутывал соучастников этого фестиваля сюрреализма. В иной стороне от лагеря, поближе к посёлку, тусовались уже и совсем простые неформалы, длинноволосые ребята в кожаных куртках по переменке игрались на гитаре, а одетые в манере хиппи женщины с венками на головах с упоением пели популярные гитарные песни, к всеобщему гомону происходящего примешивалось «Всё идёт по плану». В общем, голове было, от что закружиться, действо до боли напоминало Грушинский фестиваль, собирающий в одном месте гигантскую кучу фриков.
Примерно в километре от Скалы Шаманки, в том месте, где мыс переходит в ровную береговую линию острова, деревья сгущались, образуя кое-что вроде маленький смешанной рощицы. На границе данной рощи полукругом сидели некотороеколичество человек. Заинтересовавшись их уединённостью, я отделился от собственных спутников и прогулочной походкой направился в сторону привлёкших моё интерес людей. Тайга поспевала вблизи. Приблизившись, я рассмотрел, что один из группы сидит в центре и играет на варгане, а окружавшие его последователи, откинув головы обратно, раскачиваются в такт. Я подошёл, действо длилось, Тайга, ощутив свободу от довлеющей толпы, отбежала от меня и носилась вдоль берега метрах в трехстах. Музицирующий человек недостаточно подсказывал шамана, ежели бы не его специфичный музыкальный аппарат и не контекст ситуации, я принял бы его за обычного бомжа. Он был старый, грязный, небритый, с больной блестящей кожей. Одет в простые лохмотья неопределённо-тёмного цвета, брюки порваны ниже колен, рубашка расстёгнута, волосы темные, кучерявые, скатавшиеся в засаленные локоны. Так длилось некотороеколичество минут, я стоял и прослушивал его забаву, звучало хорошо, желая мелодию распознать у меня так и не вышло. Внезапно шаман закончил играться, выпрямился, окружающие его люди втомжедухе пресекли качаться, они стали по одному подходить к нему. Каждый подходивший склонялся перед шаманом, тот делал странный жест, проводя рукою по лбу подошедшего, потом адепты протягивали собственному гуру какой-нибудь объект, тотем или талисман, не снимая его с шеи, он прикасался к предмету, на этом мистерия завершалась. Некоторые, пройдя таковой замысловатый обряд, сходу уходили в сторону фестиваля, остальные ворачивались на свои места. Как лишь всё кончилось, шаман и оставшиеся адепты уставились на меня, повисло Безмолвие.
– Прими и ты дар духов, паломник, не зли старика Эрлика, – глас шамана был пропитым и хриплым, шибко подсказывал пьяное лепетание нашего дворового алкаша Валеры. У меня от такового несоответствия содержания звучанию против воли вырвался смешок. Подходить я, несомненно, не намеревался, да и тошно было.
– Не опасаюсь я твоих духов, дед Эрлик! – с ухмылкой, но без злости и вызова, произнес я, – Да и умыться бы тебе не помешало, а то так ты сам всех духов распугаешь.
Закончив, я уже было развернулся, чтоб выйти, как услышал за спиной непонятное ворчание. Шаман шептал кое-что вроде «в краски приглашен, маком( или мраком) оплетён, знакомые, старые, новые», кое-что ещё невнятное типа «инсталляция», повторял всё это некотороеколичество раз мне вдогон. Тайга отрадно подбежала, она была грязная и счастливая. Мы возвратились к остальным, особенного смысла этому случаю я не придал.
После обеда камлали местные шаманы. Их было немало, они бешено колотили в свои бубны, жгли на маленьких железных подставках какую-то вонючую гадость. Затем люд разбился на группы, самая крупная из которых собралась кругом главного шамана, посреди кого конкретно он был основным, узнать мне так и не получилось, все элементарно именовали его «главный шаман». Вокруг него было немало почитателей, последователей, элементарно любознательных, а втомжедухе фотографов и даже представители какого-то телеканала с камерой. Это был седой аккуратный старец, в прекрасном голубом облачении с карминовым поясом и карманами, несколькими амулетами на груди и чем-то вроде посоха, обвязанного полосами ткани разных цветов. Главный шаман казался уставшим, но доброжелательным, тепло и вежливо всем усмехался. Сначала он мало поколотил в бубен, но ему это надоело чрезвычайно скоро, и он стал по одному воспринимать людей, к нему выстроилась очередность, как на исповедь. К моему удивлению, этот милый старец начал совершать с пригодными к нему людьми ту же самую операцию, что проделывал виденный мной раньше шаман-оборванец. Однако, в различие от крайнего, основной шаман до слушивал всякого подошедшего к нему человека, кивал башкой, давал советы. Так длилось довольно продолжительно, часа чрез два люд схлынул, и возникла вероятность поглядеть на этого дедулю ближе. Мы, все вчетвером, подошли к самому ограждению и следили за происходящим. Старец смотрелся шибко утомлённым, он то и дело потирал колено, очевидно его беспокоившее.
И внезапно, совсем нежданно, Тайга перепрыгнула чрез низенькую деревянную изгородь и подбежала к основному шаману. В панике я рванул за ней, яростно призывая собаку возвратиться. Следует отметить, что по собственному происхождению Тайга пес служебная, ей продолжительно проходилось привыкать к муниципальный жизни и, тем не наименее, даже после 6 лет, проведённых на гражданке, она не очень ладила с посторонними людьми. Нет, она не была агрессивной, за всё время ни разу никого не покусала, элементарно пыталась сторониться чужаков. Если человек из моего кружка общения, она его воспринимает сходу, как правило, без особенных возражений. Ласковая с товарищами, Филиппу элементарно любит. Но вот сторонним она не полагается, не могу вспомнить такового варианта, чтоб Тайга без предлога подбегала к чужаку. И всё же, тогда овчарка подскочила к шаману и отрадно закрутилась у его ног! Он же, без тени смущения или ужаса потрепал её за шею, и объявил, что она «хороша собака», это было немыслимо.
– Это чья таковая красавица? – со собственной постоянной ухмылкой спросил шаман.
– Моя, – ответил я, подбегая и стараясь ухватить Тайгу за ошейник.
– Хороша, превосходна псина! – продолжил он и поглядел мне прямо в глаза, – Сильный идол, от Бога дар.
В этот момент я закончил пробовать словить собаку и уставился на шамана.
– От посторонних духов уберегла тебя, ещё от земли и воды убережёт, только посодействовать ей необходимо. – С данными словами он запустил руку в свою котомку, лежавшую вблизи, порылся в ней без разбору, на тот манер, что женщины, какие втемную пробуют отыскать в собственных бездонных сумочках подходящий им небольшой объект, и вынул что-то, напоминающее узорчатое перстень, как казалось, из обычной медной проволоки. Предмет был не наиболее 5 см в поперечнике, с вкрученными в него перьями. Шаман наклонился и прикрепил его Тайге прямо на ошейник, к колечку для поводка. Притом, у меня создалось воспоминание, что пес хозяйка задрала морду, чтоб ему было удобнее цеплять.
– Ну вот! ныне распорядок. – Сказав это, старец какбудто бы отпустил овчарку, она тут же кинулась ко мне и стала находиться у ног, отрадно размахивая хвостом.
– Спасибо, – потерянно проговорил я, обращаясь к шаману, который уже воспринимал последующего паломника. Он скоро улыбнулся мне одними очами и неслышно кивнул.
Мы отошли. Мои спутники ошарашено глядели на меня, супруга вопросительно скривилась. Я пожал плечам.
Ещё продолжительно мы обговаривали случившееся, я заявлял, что поражён атмосферой этого места, неглядя на всю его эклектичность. День клонился к закату. Полностью обрисовать словами закят на Байкале ежели и можетбыть, то истратить на это необходимо не наименее двухсот страничек. Утреннее голубое королевство безмятежности загорелось огненно-рыжими красками, небо затянули палимые заходящим солнцем облака. Ночь предвещала быть чрезвычайно тёмной.
Среди ночи я водинмомент пробудился. Огляделся, не разумею, что меня разбудило. В ногах сопела Тайга, вблизи супруга, с иной стороны похрапывают Проводниковы в собственных спальных мешках. Прислушался, за пределами палатки звуков не было слышно вообщем, меня это заставилозадуматься. Я аккуратненько выбрался наружу, пытаясь никого не пробудить. Тишина была мёртвой, небо затягивали густые облака, через какие еле-еле проглядывал нечёткий диск луны. Городок дремал, вдалеке показывались исключительные огоньки посёлка, озера было фактически не следовательно.
Со стороны берега чрезвычайно скоро скользнула малость. Я похолодел, присмотрелся – вроде никого. Резкий шорох в нескольких метра от палатки принудил меня снова вздрогнуть и уставиться в сторону доносившегося звука, я напряг глаза, безуспешно стараясь что-либо рассмотреть. Ощущение ужаса нарастало, казалось, вот-вот на меня из темноты кинется кто-то… Или кое-что. Вдруг меня осенило – фонарик! Осветительный устройство был немедленно ориентирован в сторону загадочного гула. Звук шуршащего пакета, сияние тёмного меха. Это была лиса! Наглая воровка коричневой масти остервенело трепала полиэтиленовый кулёк с чьими-то продовольственными запасами. В луче довольно массивного фонарика, животина совсем и не задумывалась заканчивать своё рукоделие и уходить. Страх мгновенно отступил, его сменило любопытство, заставившее меня изготовить шаг вперёд. Лиса отскочила в сторону, двигаясь чрезвычайно скоро, так что я чуть успевал ориентировать в её сторону фонарик, она запрыгала из стороны в сторону, при каждом выпаде в моём направленности пригибая передние лапы и поднимая хвост, на злость это было не аналогично. При всей ахинеи собственного догадки, я был убежден, что чертовка со мной играет, и стал аккуратненько подходить поближе. Лисица отбегала, потом снова становилась и начинала вертеться, аналогично щенку, пытающемуся поймать свой хвост, и даже истока слега потявкивать, какбудто бы подманивая меня, я подходил. Когда мы отошли от лагеря метров на триста, зверёк стал давать ближе к себе, фыркал, продолжая новости меня к рощице у берега, кругом ни души, часть вблизи, ни знака на угроза. Скоро мы оказались у рубежа бора, завыл ветр, деревья стали раскачиваться, в свете фонарика роща темнела неясной глубиной. Лиса забежала в рощу, остановилась возле ближайшего бревна и истока истово копать землю. Какое-то время я следил за этим зрелищем, потом решил приблизиться, мне казалось, что когти животного скребут по металлу, меня охватил задор. И лишь я намеревался зайти в рощу, как сзаду послышался отлично известный мне лай. Это была Тайга. Под горку, с невероятной скоростью неслась она в мою сторону, звучно гавкая. У меня зазвенело в ушах. Не обращая на меня нималейшего интереса, овчарка пронеслась мимо, прямо в рощу. Я считал, что, услышав лай, ночная гостья издавна исчеза в глуши, но заблуждался. Повернув фонарик в сторону деревьев, я увидел, что лиса и Тайга яростно бьются! Катаясь клубком, вздымая столбы пыли, они бешено впиваясь друг в друга зубами. Я не мог пошевелиться, мне казалось, что лиса была маленький, но вданныймомент, в схватке с овчаркой она, казалось, возросла в размерах и продолжала вырастать, превращаясь из симпатичной лисички в большого безжалостного зверька. Было мрачно, объяснение скверное, но мне встречалось, что и Тайга также какбудто бы растёт, не уступая в размерах сопернику. Всё кончилось чрезвычайно скоро. Тайга выбежала из рощи, я желал было приласкать её, но она проскочила мне за спину и что имеется силы, вцепилась в мою ногу, чуток пониже икры. Я ощутил, как зубы собаки прокусывают кожу, впиваясь в мышцу, поймал, как кровь затевает струиться к ботинку, почувствовал резкую жгучую болезнь, и… пробудился.
Какая там роща! Стоял я на краю обрыва чуток восточнее мыса Бурхан. Внизу, метрах в сорока, тёмная влага величественного Байкала омывает острые манящие горы. Ещё шаг, и зияющая бездна поглотит меня. Тайга вцепилась мне в ногу, вправду прокусила её и массивно влечет обратно, бросать от обрыва, со стороны лагеря слышится вопль супруги, Филь бегает ко мне по склону. Секунду я не разумел, что проистекает, потом ослаб, поддался на стремления собаки, отклонился от обрыва обратно и упал на спину, чуть не придавив Тайгу. Она стала носиться кругом, непонимающе глядела на меня, обнюхивала, идол на её ошейнике был ободран и лишился перьев.
Наутро мы поспешно покинули Ольхон, а чрез три дня уже были дома. Прокушенная нога меня особенно не волновала, куда посильнее волновал впервыйраз приключившийся со мной приступ лунатизма и то сновидение, что я при этом переживал, оно было неописуемо броским, подробным, реалистичным и запомнилось во всех подробностях. Фактов сомнамбулизма наиболее не повторилось, невролог только развёл руками, пояснив, что нарушений сна у меня не выявлено, и порекомендовал передохнуть, выспаться и по способности избегать стрессовых ситуаций. Он разъяснял произошедшее со мной реакцией психики на резкую замену обстановки и специфичный нрав местности и событий. Однако другое, куда как наиболее настоящее следствие предоставленного варианта, он разъяснить так и не сумел, как и некотороеколичество остальных докторов. Дело в том, что после той ночи я совсем потерял дееспособность распознавать вкусы! Любое блюдо, сладкое, соленное или даже острое казалось мне жёваной бумагой. Так длилось возле трёх недель, за какие я успел обойти благородное численность докторов, они хватали разборы, назначали изучения, пожимали плечами, объявляя, что никаких отклонений не найдено, и прописывали витаминки. Затем всё возвратилось в норму, не заявить, чтоб грубо, не заявить, чтоб равномерно, когда-то само.
С той поры времяотвремени я подкалываю Тайну и обзываю её «бешеный клык», она при этом дуется и фыркает. Оберег на её ошейнике мы вернули при поддержке разноцветных перьев, купленных в ближнем рыболовном лавке. Обновлённый девайс, сейчас не наиболее, чем памятная безделушка, был вручён Тайге в праздничной домашней обстановке, после что она продолжительно важничала и ходила по дому, задрав морду.
Впоследствии я неодинраз слышал, что около Скалы Шаманки туристы нередко наблюдают странноватые сны, падают в обморок, переживают экстатические состояния. Всё это заявляет меня во мировоззрении, что верующие традиции не появляются на пустом месте. Вполне можетбыть, силы, скрывающиеся за культурно-историческими знаками тех или других религий, имеютвсешансы просачиваться в наш мир, и даже каким-то образом воздействовать на него.