Страх темноты

Познакомились мы с Витей (имя изменено, ниже поймете почему) в 2010 (или в 2009, никак не могу запомнить – видимо у меня хронологический кретинизм) году в море. Надо сказать, выглядит он весьма внушительно – рост под два метра, весьма “накаченный” парень, который еще и выступал на “восьмиугольнике” во времена своего, относительно недавнего (лет 5-7 назад), расцвета сил. Как, наверное, выразились бы многие, увидев его в первый раз, тот еще “шкаф”.
В рейсе время тянется медленно, и лишь спустя несколько месяцев нашего с ним общения, я обратил внимание на один занятный факт. Когда бы я ни зашел к нему в каюту (неважно спал он или нет) – всегда был зажжен свет.
Во время очередного нашего ночного чаепития я не удержался и подколол его – мол: “Бык быком, а темноты боишься”. На что тот невозмутимо (вопреки моим ожиданиям) ответил: “Да, жутко боюсь”. Разумеется, моим следующим вопросом было: “Почему?”.
Помолчав немного, он закурил. Было видно, что он немного нервничает – желваки вздувались с завидным постоянством, на лбу вздулась вена, руки и те подрагивали. Все это было нехарактерно для этого спокойного как удав здоровяка. И тут он начал свой рассказ.
В армию Виктор попал как раз в самый разгар второй чеченской войны. После “учебки” его и еще трех, самых крепких и выносливых человек, отправили куда-то под Москву. В их задачу входила транспортировка некого “груза”, и последующая его охрана в течение одного месяца. С них взяли подписку о неразглашении (потому и имя изменено), а так же предупредили о некой “специфичности” груза. И еще одним интересным моментом описания посылки было что-то вроде: “Оно уже мертвое – его просто исследуют, так что не бойтесь”.
Содержимое контейнера, заполненного, видимо, чем-то вроде формалина (из описания – “темно-синяя жидкость”) было действительно весьма специфичным. Разглядеть его было сложно, но было несколько специфичных особенностей. Рост существа был чуть ниже среднестатистического человека. Оно было худощавым, с немного более (по отношению к человеческим) длинными пальцами рук, которые заострялись к концу (из описания – “Я уверен, что это были когти”). Кроме еще одной детали – груз выглядел весьма “по-человечески”.
Та самая деталь заключалась в глазах – они были как минимум вдвое больше глаз обычного человека, миндалевидной формы и абсолютно черные. Как описал их мой товарищ: “Даже в этой мутной жиже они явно выделялись своей чернотой”.
Транспортировка прошла без эксцессов. А вот во время ночных “бдений” (собственно в этом и заключалась их задача) всех четверых не покидало стойкое ощущение того, что существо далеко не так мертво, как им это вменяли: каждый постоянно ощущал на себе чей-то тяжелый взгляд. И все готовы были поклясться, что положение тела в конце вахты, относительно ее начала незначительно, едва заметно, но все же менялось.
К концу месяца нервы ребят были, что называется “на пределе”. Потому, когда их раскидали по частям всей страны (никого вместе продолжать службу не отправили), они были только счастливы. Наш герой, кстати, попал в ракетные войска.
Выслушав это, я отшутился по поводу внеземного разума и секретных материалов.
Однако шутки были “в никуда”. И тут он мне сказал то, что и, правда, заставило меня задуматься. Хоть он и служил в ракетных войсках, в его военном билете значился ДШБ и участие в чеченской компании. Где он естественно не был никогда (это чистая правда). Свой военный билет он мне показал через полгода, когда мы пришли из путины.
В завершении он сказал:
“Никому не говорил, даже матери. Подписку ведь дал, но не могу больше, выговорится надо было кому-нибудь. Как остаюсь в темноте один, будто снова вижу те глаза, и взгляд тяжелый давит…
(После затянувшейся паузы)
Так что вот – боюсь только двух вещей в этой жизни. Темноты и стоматологов. Стоматологов, небось, понятно? А темноты – потому что их там много”.