Сосед по клабдищу

Не знаю, насколько страшна эта история, но произошла она именно со мной. Даже не «произошла», а всё ещё продолжает происходить. Сразу предупрежу, что имена в ней изменены. Почему? Да сама не знаю, просто страшно открывать всё до конца.
Начну, пожалуй, с того, что с детства боюсь кладбищ. В груди словно что-то застревает и я не могу спокойно дышать. То же самое касается и мест общих захоронений.
Началось всё это на прошлой неделе, а конкретно 18 августа 2012 года. 17 числа к нам приехала тётка из Эстонии, со своей малолетней дочерью, у которой была киста языка. Кисту вырезали, но Дина говорила всё ещё плохо, поэтому тётя решила отвезти её к «гадалке», которая живёт в селе, расположенном недалеко от нашего города. Эта женщина уже не раз спасала жизни многим людям, да и в самой деревне пользовалась авторитетом и популярностью. Работала она странным образом, посылая в органы какие-то сигналы своими пальцами. Меня это слегка насторожило, так как я отрицательно отношусь к подобного рода вещам.
В пятницу я должна была идти в ночную смену, поэтому моя бабушка Зоя, модная бабушка-блондинка, заранее предупредила, что если я вернусь ночью поздно, то могу и не ехать с ними, а лучше высплюсь. Лучше бы я послушалась её.
Ехать решили в субботу утром.
Я вернулась домой в три часа ночи, но всё же, продрав глаза, в восемь начала собираться. Наверное, стоит описать мою внешность? Я – девятнадцатилетняя девушка. Невысокая, с длинными, почти до середины бедра волосами нежно-каштанового, от частых перекрашиваний, оттенка. Глаза мои пронзительно зелёного цвета, что всегда вызывало странные разговоры в моей семье. Так же у меня сильно обострена интуиция, что порой мешает спокойно жить. И в этот раз изнутри меня всё кричало: «Не едь», – и, в очередной раз не послушавшись внутреннего голоса, я схватила сумку, поправила волосы, закрученные в высокий пучок, и крикнула родителям: «Закройте за мной дверь!».
Уже в машине, бабушка спросила меня, не хочу ли я, когда мы приедем в деревню, сходить с ней на кладбище. Я охотно согласилась, так как на кладбище похоронен мой горячо любимый дядя, который трагически погиб 13 августа 1997 года. Мои детские воспоминания сохранили о нём лишь пару фактов, но я любила его очень сильно… У него не могло быть детей, и всё своё свободное время он проводил со мной: покупал игрушки, нянькался и просто любил… Жена у него была оторвой, охотящейся за его квартирой и в тот злополучный день, по выводам милиции, моего любимого дядю просто вытолкнули с окна 8 этажа его собственной квартиры… Тяжело писать об этом, сидя в этой самой комнате.
Приехав в деревню, мы с бабушкой отправили тётю с Диной к этой женщине, а сами пошли к родственникам, чтобы сорвать немного цветов. Из-за засухи, что сейчас стоит в Южной части Украины, особенно в деревнях, все цветы оказались высохшими и мы, выбрав две более-менее симпатичные розочки, пошли на кладбище. Уже на подходе к кладбищу моё дыхание спёрло.
– Так странно. Вроде бы мне уже 19, а я всё так же плохо чувствую себя на кладбище… – я покрепче сжала розы в руках и остановилась перед воротами.
– Не переживай. Здесь нет ничего страшного. – успокоила меня бабушка. – Они мирно спят, вот и всё… Хотя, зная твои обострённые чувства, могу понять, что ты чувствуешь больше чем нужно. – бабушка понимающе вздохнула и мы вошли в ворота кладбища.
Кладбищ в этой деревне было два. Новое и старое. Это было старое. В нём уже никого сейчас не хоронят, да и не убирают толком. Поэтому кладбище всегда в зелени летом, а большие густые шумящие деревья словно укрывают спящих в нём покойников. Идти нам было немного, около двадцати метров. Дядя был похоронен почти у входа.
-Привет, Славочка. – бабушка наклонилась над могилкой утирая слёзы. – Всё и лежишь тут… Так до сих пор и не могу поверить…
Я наклонилась и положила две розы на его могилу.
-В последний раз я была тут, когда мне было 12… Извини… – тихо прошептала я.
-Так давно? – удивилась бабушка.
-Да… – я пожала плечами и с тревогой стала оглядываться.
Могил стало больше. Наискосок от дяди, была похоронена девчушка, считай моего возраста, погибшая в день своего рождения, в 1995 году. Тогда ей был годик.
-А будь она жива, ей бы исполнилось 17… Или 18… – вслух сказала я.
-Кому? – и, уловив мой взгляд, бабушка кивнула. – Да. Бедный ребёнок… Утонула в день своего рождения в выварке. Только булькнула в ведре.
Я поёжилась.
-Странные смерти… Окружили дядю…
Мой взгляд переметнулся на соседнюю могилу.
-Такой красивый! – выдохнула я.
-А, Андрюша, – бабушка подошла к соседней могиле. – Соседушка Славочкин… Лежат тут два молодых парня, оба погибли трагически…
Я подошла к соседней могиле. Около фотографии стояли красивые фиолетовые цветы, но сама могила заросла сорняками и была неухоженной. Белая плитка вокруг была пыльной.
Пока я рассматривала могилу и фотографию симпатичного чернявого парня, бабушка вырвала все сорняки с могилы дяди и спросила меня:
-Я пойду выкину. Не боишься одна оставаться?
-А чего бояться? – я улыбнулась.
Бабушка тоже улыбнулась мне в ответ и пошла немного дальше, выкинуть сорняки. Я же осталась одна. Как будто завороженная присела на корточки рядом с могилой Андрея и зашептала.
-Никто не приходит к тебе что-ли… – на моих глазах были слёзы. Я истерично стала выдёргивать сорняки с его могилы, складывая их рядом.
-Что ты делаешь? – услышала я позади себя голос бабушки.
-Он один тут лежит…
Бабушка поняла меня и помогла довыдёргивать оставшуюся часть сорняков и опять унесла их к урнам.
Я стояла как завороженная и смотрела на фото. Поймав себя на мысли, что мне не хочется оттуда уходить, мне стало страшно. Я опять присела на корточки рядом с могилой. Слева мелькнула какая-то тень и выбежал черный кот.
– Смотри, черный кот! – удивленно сказала я вернувшейся бабушке.
– Нехорошо это. – та покачала головой. – А ты что тут сидишь? – удивилась она.
Я перевела взгляд на могилу.
– Мне здесь плакать хочется…
– А… Андрюшенька… Бедный мальчик… Повесился из-за неразделённой любви. 30 лет было…
Я вскочила и обернулась на бабушку.
– Повесился?!
– Да…
– Дурачок… – прошептала я со слезами на глазах.
– Пойдём отсюда. – бабушка взяла меня за плечо и мы покинули кладбище.
После этого все мои мысли были заняты этим парнем. Ехав в машине домой, идя за тётей, мысленно я всё ещё стояла у него на могиле. Зайдя за тётей к той гадалке и поймав на себе её взгляд, наполненный ужасом, мне стало не по себе. И, несмотря на все её уговоры сесть к ней и «проконсультироваться» я поспешила покинуть этот дом.
Мы вернулись домой. Все мои мысли были наполнены этим парнем… Наступила ночь. На удивление мне захотелось спать раньше, и я легла в постель в начале двенадцатого. Здесь началось самое страшное.
Сплю я обычно на животе и, поправляя подушку, я с ужасом заметила, как справа у двери маячит черная тень. Я словно онемела от ужаса, перед глазами всё ещё стояла та могила. Я мгновенно поняла, кем является мой полуночный гость. Самое ужасное было то, что я его четко видела. Очертания, стоящие у моей двери, не могли мне казаться… Я закрыла глаза и принялась читать Отче Наш… Ничего не помогало.
«Красивая…» – услышала я странный голос в своей голове и ощутила прикосновение к своим распущенным волосам.
Это было ужасно, ведь кто-то гладил мои волосы, повторяя при этом «Красивая… Красивая…» Голос отнюдь не был добрым, в нём скорее чувствовалась какая-то жестокость. «Хочешь ко мне?!»
«Повесился от неразделённой любви», – пронёсся в голове бабушкин голос.
«Какая красивая!» – мои волосы гладил холодный поток ветра.
– Уйди! – полуонемевшим голосом выдавила я.
«Красивая…» – мои волосы потянули.
– Я прошу уйди! Отче наш… су…
«Хватит ли в тебе веры, изгнать меня этой молитвой?» – пронёсся в голове жуткий голос.
Я в ужасе поняла, что мой ответ – «нет».
«Красивая…» – я чувствовала холод вокруг всего своего тела, что-то надавило мне на левое бедро.
Схватило сердце. Я плакала.
– Господи, защити меня! – взмолилась я и…
И открыла глаза. В окна бил рассвет. Воскресенье… День преображения. На моём бедре виднелся синяк. Я села на кровати и с ужасом вспоминала ночь, понимая, что потеряла сознание от чего-то.
Сходила в церковь утром. И, глядя на прекрасный день, поняла, что всё закончилось… Дала обещание себе больше не интересоваться мертвыми мужчинами и больше посещать церковь. Только вот на следующую ночь чьи-то холодные руки, похожие на порывы ветра, вновь погладили мои волосы, прошептав: «Красивая…»