Эту историю в нашей семье рассказывают как анекдот. Произошла она со мной, когда мне было 12 лет.
Мама вместе с младшей сестрой уехала к бабушке, и мне нужно было ночевать дома одной. Одна ночь – это не страшно, тем более, телевизор смотри, сколько хочешь, и спать ложись, во сколько хочешь. И вот, насмотревшись вдоволь телевизор, я легла спать. Сплю себе спокойно, никого не трогаю и вдруг резко просыпаюсь, как от толчка, не в спину, а какого-то внутреннего толчка, поворачиваюсь на другой бок, и что я вижу – стоит передо мной гномик в колпачке, с бородой, маленький такой, и смотрит внимательно. Ничего умнее, как сказать “Че тебе надо?”, в голову мне не пришло. После этого умного вопроса гномик развернулся и, стуча башмачками по полу и при этом весело хохоча (смех, как колокольчик), удалился в сторону кухни. Пора пугаться, но нет, я развернулась обратно к стене и спокойно уснула (страха не было, как будто все в порядке вещей). Вот сейчас задаю себе вопрос: интересно, а зачем он мне показался? На что мое семейство мне дружно отвечает: «С умным человеком поговорить хотел», – и весело хохочут!
А вообще он в той квартире еще раз давал мне о себе знать, когда мы с сестрой как-то легли спать, а светильник отвернули к окну и сильно, как потом оказалось, к шторке прислонили. Так вот, если бы домовой не шарахнул меня, когда я спала, сильно так по плечу, мы бы задохнулись во сне, потому что шторка тлеть начала (а почему домовой? больше некому было, мама в ночной смене была).
Здравствуйте! Нечаянно попала на этот сайт и безумно заинтересовалась. Столько удивительных историй, класс! Расскажу свою, история длинная. Ничего не придумываю, всё как было. Немного предыстории: мои родители разошлись, когда мне было 12 лет, в 17 я стала жить у отца с его новой женой и её двумя дочерьми, Олей и Оксаной, они чуть младше меня, имена я изменила. Как и во всех сказках, отношения с мачехой не складывались, но это к слову. Позже мы все повыскакивали замуж, разъехались.
В 2003 году (мне было 27 лет) отец заболел, врачи сказали готовиться к худшему. Я приехала к нему рано утром, весь день была около него. Скажу, что покойных я никогда не видела, тем более не знаю, как наступает смерть. Поздно вечером я посмотрела на отца, вроде всё, как и днём, но появилось какое-то чувство, и я говорю мачехе: «Отец умрёт через час». Она: «Откуда знаешь?» Я: «Не знаю, откуда знаю (масло масляное), но через час». Я села около него, взяла за руку, плачу, что-то ему говорю, он тоже что-то шепчет (не поняла что), он в сознании, взгляд осмысленный. В комнату периодически заглядывают то мачеха, то Ольга с Оксаной, то соседка с 9 этажа (отец жил на 10-м), спрашивают, я отвечаю: осталось 40 минут, 25 минут и т. д. Отец тихо умер ровно в «предсказанное» мной время, в начале первого ночи. Похоронили через 2 дня (июль), пока убирали квартиру после поминок, наступил поздний вечер. И здесь началось. Ольга побежала к соседке на 9 этаж, я за ней, она там вломилась на балкон, показывает рукой вниз, кричит: «Хочу туда!» Я её держу, кое-как вытолкала обратно в комнату, успокаиваю, ей вроде лучше, но стоит отвернуться – она опять на балкон. Усадили Ольгу в кресло, а соседка (она бурятка) взяла какую-то травку, подожгла на блюдце, стала водить над Ольгой, смотрит на дым и тихо так говорит: «У неё маленький будет». Ольга в полуобморочном состоянии отмахнулась: «Какой маленький? У меня один яичник и тот не в порядке. Один сын есть, хватит».
Тут кто-то влетает в комнату: Оксане наверху плохо. Я бегом наверх. Оксана на балконе (опять балкон!), лежит, глаза закатила, мечется, что-то бормочет. Я села возле неё, успокаиваю, кое-как перевела в спальню, уложила. Замечу, что мачеха всё это время, пока я приводила её девчонок в чувство, пролежала на диване, нога на ногу, и ей было абсолютно наплевать на всех окружающих. И здесь понемногу она начала вроде очухиваться, зашла в спальню и равнодушно так стала смотреть, как я Оксану успокаиваю, длилось это минут 20. Потом говорю Оксане: «Спи», – несколько раз. Та, окончательно не придя в себя, засыпает. Мачеха совсем вроде очухалась. Смотрит на меня выпученными глазами и непонимающе качает головой: мол, как у тебя это получается? Потом мачеха, я и Ольга сели на кухне за стол и стали думать, что это было. Оказалось, приходила на похороны женщина, она занимается какой-то магией, принесла деньги, как водится, положила на холодильник, ну мы их и не трогали пока. Решили, что она вместе с деньгами принесла нам какую-то гадость, решили деньги сжечь (ничего умнее тогда не придумалось). Положили деньги в пепельницу, поджигаем… не горят, пробуем снова и снова. Бумажные купюры не горят. Вот не помню, но как-то мы их всё-таки сожгли. Я встала из-за стола, смотрю – под ним лежит обыкновенная газета (притом, что мы убрали всю квартиру). Думаю, дай на место положу, поднимаю, а там… роспись отца. Мачеха глаза выпучила: он никогда такой ерундой не занимался, зачем ему на газете расписываться?
Вот такая ночка была. Замечу, что всё началось примерно в начале первого ночи, т. е. ровно через трое суток после смерти отца. Я вот что думаю. Всё-таки та тётка вместе с деньгами что-то принесла нехорошее для мачехи, ну и её родным дочерям досталось. А отец через меня (т. к. только я ему родная, больше никак всё это связать не могу) спасал девчонок. Потому что я в ту ночь чувствовала в себе невероятную силу, думала, всё что угодно смогу. Больше никогда такого чувства не испытывала. После этого у меня были тихие истерики: смотрю в одну точку и слёзы градом. Исполнилось полгода со смерти отца, истерики прошли. То ли это был испуг от перенесённой ночи, то ли от потери близкого человека. И ещё удивительная вещь: как потом выяснилось, на момент смерти отца Ольга была «слегка» беременна, родился мальчик.
Извиняюсь за слово «очухиваться», т. к. «приходить в себя» слишком часто повторяется. Там всю ночь кто-то «в себя приходил». Вот такая вполне мистическая история. Не судите строго, писательских способностей я за собой никогда не наблюдала. Если что-то не понятно, спрашивайте, отвечу в комментариях, которых я с нетерпением жду.
От меня: да, с нетерпением жду комментариев и вопросов, т.к. я сам-то более-менее понял текст, когда только третий раз прочёл ?
Как часто мы задумываемся над судьбами “невидимок” (людей, с которыми учимся, работаем, но не замечаем)…
В восьмом классе я перешла в новую школу. У нас был отличный коллектив. Но часто так происходит (особенно в учебных заведениях), что есть люди, которые вроде бы есть, но с ними никто не общается. Вот и у нас была такая девочка, звали ее Ирина. Она была очень тихая. Голос очень тонкий. Часто опаздывала на уроки, а после быстрее всех уходила домой. Ходила почти всегда в одном и том же. И вот как-то (никто не заметил, когда именно) она просто перестала приходить в школу. Учителя тоже не сразу заметили ее отсутствие. А месяца через полтора одноклассник принес в школу газету, в ней была статья о нашей Иринке с ее фотографией. Всем стало не по себе, мурашки бежали по коже…
Ее семья была очень даже благополучной. Три ребенка, два мальчика и она, средняя. Когда ей было семь лет, мать попала в какую-то секту. Отец пытался что-то сделать, но не успел. Старший сын был в школе. Отец на работе. А мать с Иринкой и младшим пятилетним сыном дома. Вобщем, обычный день. Но что-то в голове женщины было не так (как она потом рассказывала милиции, к ней явился сатана). Мать выкинула с седьмого этажа сначала младшего сынишку, а за ним Иринку. Мальчик умер, а Ира упала на тело брата, ей это спасло жизнь. Была только повреждена селезенка, и перелом ребра. Мать отправили в психушку. С того момента все пошло наперекосяк. Отец начал пить, и когда Ирина училась в пятом классе, отца посадили за воровство. Опекуном стал старший брат. Через несколько лет он женился, родился ребенок. К слову сказать, жена брата была еще та стерва, Иринку за человека не считала, в крайнем случае за домработницу. Тоже начали пить. Бывало, поднимали Иру средь ночи шлангом от стиральной машины и выгоняли (зимой) без денег за водкой. Без алкоголя, дескать, можешь не возвращаться. Не сбегала потому, как к маленькому племяннику очень привязалась, в основном она им занималась. Но все-таки в один день не выдержала. Ушла из дома и позвонила в реабилитационный центр. Забрали ее в детдом.
Как же было плохо на душе. Когда читаешь такое в газетах – сочувствуешь. А когда такое происходит рядом с тобой, просто злишься на себя, ведь ты можешь хоть как-то помочь.
Родители собрали деньги, и мы всем классом поехали к ней в детдом. Все очень переживали. Странное такое ощущение, вроде твоя ровесница, а пережить ей пришлось столько, как за пол жизни. Ехали и не знали, как отреагирует. Может ведь обидеться, разозлиться или принять наши подарки и деньги за насмешку. Но наши опасения не подтвердились. Приняла она нас с приятным удивлением, очень обрадовалась, искренне. После стольких бед, свалившихся на нее, ребенок не ожесточился, не замкнулся. Рассказывала, что есть семьи, желающие удочерить ее…
Этот эпизод из моей жизни заставил взглянуть на многое другими глазами. Что многие проблемы – ничто, главное, это здоровье близких тебе людей. Ведь многим намного хуже, чем тебе.
Случай, о котором расскажу, приключился со мной более двадцати лет назад в городе Киеве. Была весна, ранняя и холодная. Выпили мы тогда пива с коллегами и я, повесив свой фотик на шею, пошел по Крещатику, пугая советских обывателей беспардонностью заглядывания к ним в душу мутными стеклами объектива. Вдруг у подземного перехода, тетка сельского вида как вскрикнет, так тоскливо, тоскливо: «Ой лишеньки!..»
Ну, я ее бац, и запечатлел чисто автоматически. А тетя рыдает и меня зовет. Подхожу осторожно. Мол, что? Что случилось? Начинаю извиняться. Оправдываюсь. Случайно снял, и не её вовсе снимал. А она сквозь рев: Да знімай скікі бажаєш! У мене просто синочок так на тебе схожий, тільки молоденькій… Ойойойойой…
Ну, я конечно забеспокоился. К чему бы это?
– И что с ним? – спрашиваю.
– Ойойойойойой… в Афганістані він вже рік. И не пише давно. Була у воєнкома. Вин пообіцяв з’ясувати, але досі нічого. Я в Москву їздила і теж там нічого. Тільки обіцяють… Ойййй. Шось погане з ним.
– Да успокойтесь пожалуйста. Думаю все в порядке. Ну там,- говорю,- на задание пошел секретное в тыл врага. Я ж тоже служил на войне и знаю. От туда не присылают весточек. Можно себя выдать. А ежели с ним, что случилось, то давно бы командование сообщило.
-Так, гадаєте він живий?
-Жив точно!
А сам думаю, что это я несу, идиот, а вдруг убили парня или в плену мучают…
-А здоровий, не поранений?
Несчастная тетка воткнула мне в мозг свои красные мокрые глаза.
-Ну может чуть, чуть… всякое ж бывает.
-Ойойойойойййййо….ой…
-Да чего вы кричите! Вот дослужит, осенью вернется! Через полгода, может раньше.
А вокруг уже народ стал толпиться. Милиционер косо взглядом шарит. Кошмар, короче.
А тетка вцепилась мне в рукав и причитает:
-Ну точно повернеться… точно… скажіть…
-Да откуда же я знаю! Думаю что вернется и все будет хорошо!
-Ні! Скажіть точно, чі не точно повернеться!?
Во дела!
-Точно!
И уже не соображая что делаю, записываю ей телефон свой домашний на клочке бумаге. Позвоните когда приедет. Это вам для успокоительной уверенности.
-А як тебе звуть сынку?
– Саша…
-Оойойойойойййой… Ой йго теж Сашей звали.
-Зовут…
–Ойойойой, серденько моє…
И тут вдруг тетка успокоилась. Глаза ее мгновенно высохли. Взяла сумку и пошла вниз. Потом обернулась и на прощанье твердо: Ну, ти мабуть точно знаешь. Я вірю тобі.
Друзья мои, увидев, что я зацепился с неизвестной женщиной из-за фотки, подошли чтобы меня выручить. Но так и застыли рядом с выпученными глазами…
Прошло несколько месяцев, на дворе стоял август, но уже все думали об осени. И вот, как-то вечером позвонил мой телефон. Беру трубку: Алло…
-Сашенька! Ойойойойй…. Мой сыночек вернувся, підбитий тільки сильно. Я тебе запрошую у гості… Він на машині в село тебе до нас привезе и назад до твого дому доставить!
Меня как парализовало. Я забыл об этом случае напрочь. Отнекивался… А потом согласился. Через пару часов подъехал к условленному месту “москвичок”. За рулем парень, Саша. На лице несколько маленьких царапин.
Пока ехали, узнал я его историю в подробностях. Воевал. попал в плен. Бежал. Пол года вот так и прошли. Выбрался. Еще немного кагэбэшники помучили и отпустили с миром. В боях ни разу не ранили. Только вот граната рванула рядом и чуть землей лицо посекло. Это то, что мать назвала “сильно підбитий”.
В гостях было хорошо. Соседи глазели на вашего покорного слугу, как будто я негр с хвостом. А мамаша Саши меня всем как спасителя представляла. Я потом у тезки спрашиваю, когда уже домой вез:
-Чего это она меня спасителем называла?
-Да когда я писать ей перестал по понятным причинам, запаниковала она. Побежала к гадалке, к другой, третьей… Без толку… А один тут старик есть, и нашептал ей, что вот, встретит она мужика с фотоаппаратом и он ей всю правду и скажет и что зовут мужика так же как и сына. А сам старик ничего сказать не может, потому что не знает.
Я затих, не по себе стало. Дальше Саша рассказывал мне всякие армейские истории, а я думал о том, что совсем легко оказаться непонятно кем в руках неизвестно кого.
Пошел на следующий день к священнику знакомому. Рассказал ему все как на духу. Тот почитал молитвы и сказал, что всякое бывает и все в руках божьих и даже такие совпадения. Греха никакого нет, ибо все живы и здоровы, и люди хорошие…