После событий, описанных в первой части и странного поведения домашних животных, начало происходить вообще нечто невообразимое. Сначала у соседки через два дома стали умирать кролики, а в доме тёти Вали ночью провалилась крыша, хотя дом у соседки был добротный, построен на совесть. Сосед, у которого умерла жена, сам попал в больницу, а бедного соседа напротив, которого вечно затапливало, ограбили. У нас тоже было не лучше – мой брат начал стремительно спиваться, буквально через неделю после событий в доме. За месяц он стал почти невменяемым, выносил вещи из дома, устраивал скандалы, пытался замахнуться на меня и маму. Человека будто подменили – из вежливого, доброго и порядочного парня, тащившего в дом каждую копейку, брат превратился в опустившееся существо, орущее исключительно матом. Даже взгляд изменился, – это был взгляд не молодого парня, а мужика за 50, озлобленного и побитого жизнью. Что до меня, я стала видеть странные вещи. Я даже не знаю, были ли это сны. Одно из таких видений случилось в этот же год, в конце июля. Мама собиралась уехать на квартиру, – боялась, что ночью заявится пьяный брат и разгромит там все. Я осталась с папой в доме, чтобы днём за всем присмотреть. Уже когда мама собиралась на душе появилась необъяснимая тревога, я очень не хотела, чтобы она уезжала, чувствовала что что-то плохое произойдет. Папа отвёз маму домой и вернулся. Меня уже просто колотило, как от озноба. Решив, что я простыла, отец сделал мне крепкий чай с мятой и уговорил поспать. Выпив чай, я стала понемногу успокаиваться и почти задремала. При этом я отчетливо слышала мурчание кошки, свернувшейся калачиком на кресле, тявканье пса, требующего ужин, и даже разговор отца с кем-то по телефону (эпоха черно-белых сотовых телефонов-кирпичиков)). Видение было как удар по голове – напоминающее анимированную картинку: наша квартира в хрущёвке, стекло балконной двери выбито, на стенах брызги крови, на ковре огромное кровавое пятно и… маму уносят на носилках врачи. Я закричала и подорвалась. В комнату тут же прибежал отец, спросил, в чём дело. Зная, что папа не такой скептик, как мама, решилась ему рассказать. Папа присел рядом со мной на кровати и, улыбнувшись своей привычной и родной тёплой улыбкой, сказал, что это просто от нервов плохой сон приснился. А чтобы не переживала, утром вместе на квартиру поедем. Я успокоилась, но уснула поздно, и в этот раз опять слышала шаги наверху. Даже отец их слышал, несколько раз выходил проверить, все ли заперто. В итоге решил не заморачиваться и лечь спать.
А утром мы приехали на квартиру и то, что я там увидела, было точной картиной из моего “сна”. Брызги крови на светлых обоях, торчащие в деревянных половицах осколки балконного стекла и огромное кровавое пятно на ковре. А в соседней комнате, сжавшись в углу, плакал мой брат. Он был почти трезв, видимо, от произошедшего хмель быстро вышел из головы. Папа спросил, что произошло, и брат, глядя на нас полными ужаса глазами – привычными и родными, не злыми, чуть заикаясь, выговорил: “Я… я чуть не убил маму. Я не помню…” Успокоив брата, мы с отцом поехали в больницу, куда увезли маму. По пути папа, когда мы стояли на светофоре, внезапно сказал: “Никому не рассказывай о том, что видела. Если снова увидишь что-то такое, рассказывай только мне”. Однако видений больше не было, вплоть до нашего переезда из хрущёвки. Брат совсем опустился – он, кажется, после случая с мамой совсем сдал. Я училась уже в 10-м, продолжая мотаться между учёбой, квартирой, домом и братом, коего приходилось тащить на себе из какого-нибудь квартирника (хотя пару раз брат и на улице валялся). У мамы начали сдавать нервы, и вот в очередной раз после скандала с пьяным братом, мамочка как-то притихла, затем улыбнулась сквозь слёзы и попросила меня сходить в магазин. Я уже вышла на лестничную площадку и стала спускаться, как меня накрыло очередным видением – я видела как пришла из магазина, роняю пакеты, а мама… мама повесилась на кухне. Рванув обратно, я влетела в квартиру и увидела, что мама как раз держит в руках толстую веревку. Отобрала веревку, обняла маму и стала реветь. От мамы последовал вопрос: “Как ты узнала?”.
В этот раз всё обошлось. Я успела.
2009 год. Все стало ещё хуже. На мои просьбы освятить это место, батюшку пригласить, чтобы хоть дом освятил, говорили, чтобы не придумывала ерунды. Да какая ерунда, если даже соседи были со мной согласны. Брат к этому времени уже вообще был не похож на себя, – типичный маргинал неопределенного возраста, со сломанным носом, отсутствием половины зубов, воняющий на уровне бомжа и все время пьяный до невменяемости. Он успел вынести и продать все, что успел найти, даже мою золотую цепочку с крестиком, которую папа подарил на 5-летие. За 2 года до этого подошла очередь родителей на квартиру. Хрущевку мы продали и получили просторную “трёшку” в новом микрорайоне. Мама была так счастлива – она всю жизнь мечтала пожить в комфорте, но увы, из-за брата, который начал в этой квартире собирать притоны, едва родители уезжали в дом, радость была недолгой. Я уже училась на 3-м курсе университета, и моталась между вечерней подработкой, учёбой, квартирой и домом. А к упомянутому 2009-му мы приняли решение продать квартиру и достроить дом. Отец даже слышать не хотел о его продаже, хотя постоянно появлялись люди, предлагавшие хорошие деньги, – хватило бы на две квартиры с полной отделкой и даже на жизнь осталось бы немного. Но нет, папа будто прирос к этому дому, стал устраивать скандалы, дважды прогорел с бизнесом, влез в ещё большие долги и начал постоянно прикладываться к бутылке, иногда мог уйти неизвестно куда, отключал телефон, а появлялся под утро и ни с кем не разговаривал. Квартиру мы продали, но в доме никаких ремонтных работ так и не начиналось. Хуже было только то, что брат нашел какую-то алкоголичку-наркоманку, она забеременела. У меня появилась племянница, что удивительно, крепкая и вполне здоровая девочка при таких родителях. Впрочем, мамаша племянницы даже не собиралась расписываться с братом, – пила, и сваливала на неделю минимум в неизвестном направлении, а ребенку в тот год было всего-то месяцев 5. Это был конец декабря 2009-го. Ночью у нас случился пожар. За неделю до пожара я сидела в парилке (в подвале уже была оборудована вполне приличная баня), и опять как удар по голове – в глазах потемнело, а затем яркая картинка – огонь, бегущий по стенам и потолку, едкий дым, мертвые кролики (родители оборудовали им небольшой сарайчик в том же подвале, рядом с баней). Рассказала папе, но он слушать не стал. Просила не перетапливать сильно баню, так как знала, что возгорание может быть из-за дешевого утеплителя в парилке. Отец послал меня в известный тур. И вот, все случилось так, как было в видении. Ночь 19 декабря, на улице -20, я в футболке, джинсах и сланцах вылетаю из дома с завернутым в одеяло ребенком. Передаю своей маме, отец прямо из огня выгоняет машину, в которую садятся мама с мелкой. А я и отец бежим в дом. Папа был на первом этаже, который стремительно охватывал огонь, а я побежала наверх, где после очередной пьянки спали брат и его собутыльник. Вытащила обоих, кто вытащил меня – не помню. Помню, как вытолкала этих двоих из дома и упала возле входной.
Очнулась в машине от детского плача. Рванула к соседям, которые, к счастью, оказались дома. Маму и племянницу отправила к ним. Приехали пожарные, дом еле успели потушить прежде, чем рванули бы газовые баллоны. Брат и его друг были все ещё в невменяемом состоянии, а папа лежал у соседей – у него от пережитого отнялись ноги.
Было у меня ещё одно видение, зимой 2010-го. Но оно было другого характера. Что касается дома, я стала рыть архивы, изучать план местности, события, проходившие во времена Великой Отечественной. И знаете, не было тут расстрелов. Они были дальше, в глубине леса, где раскинулось большое болото. А под нашим домом протекала подземная река. Но никаких смертей не было, по крайней мере, я не нашла сведений. Спросила даже старожилов из соседней деревни, но мне поведали, что до войны, что после тут всегда пшеница росла. А расстрелы были именно на болоте. Но хоть в этот раз родители послушались. Сами батюшку пригласили. Он освятил и дом, и участок, и скважину с водой. Даже сам посёлок был освящен несколько раз, – помогло, но как-то странно. Поселок превратился в островок, вокруг которого несчастья происходили у других, но не у жителей посёлка. В лесу постоянно находили жертв преступников, в местном озере каждый год было рекордное количество утопленников, в соседних поселках начали гореть или разрушаться дома, а наш посёлочек был будто от всего отрезан. И за водой стали к нам ездить.
Что до моих видений – в тот год, как я стала видеть эти так называемые слайды, они бывали и на счет других людей. Не такие яркие, как на счёт моей семьи, но бывали. Может, сыграла роль очень развитая с детства интуиция – я могла зайти в автобус и уже знать, где освободится место на следующей остановке, или, допустим, автобус сломается на таком-то перекрестке. Я правда не знаю. И мой рассказ о доме на этом не заканчивается.
Спасибо за внимание. Продолжение следует.
Автор: Letta
Эту историю расказала мне моя бабушка. Мой дедушка работал железнодорожником в ночные смены. А моя бабушка была еще молодая, только родила первую дочь. Вот как то раз, как всегда, мой дедушка пошел в ночную смену на работу часов в 7 вечера. А моя бабушка с дочерью пошла к соседке в гости. В соседях была пожилая бабушка, звали Груша. Вот сидела баба Груша с моей бабушкой пили чай, разговаривали. Моя бабушка спрашивает у бабы Груши:
– А Бог существует?
Баба Груша отвечает:
– Да, конечно, он есть!
Моя бабушка:
– Ну если он существует, то почему он не дает о себе знать?
Ну на этом они распрощались, т.к. было уже поздно.
Моя бабушка пошла к себе домой укладывать спать ребенка. Уложила спать, и сама легла, уснула.
Проснулась ночью от чувства что ее сковало, не может пошевелиться, открыла глаза, а на посуднике сидит маленький голенький ребенок и двигается к краю… Моя бабушка думает надо его взять, а то он сейчас упадет. А пошевелиться не может. Вдруг, как она и сказала, он упал, и весь дом затрясло…
Моя бабушка начала читать молитвы. “Отче наш” до половины дочитает, дальше не помнит (хотя она их знает на зубок), опять до половины дочитает, опять не помнит. Наконец-то, она дочитала до конца и грохот прекратился. Её скованность исчезла. Она схватила ребенка и просидела, не сомкнув глаз, до восхода солнца. Как только посветлело, она побежала к бабе Груши и рассказала историю, произошедшую ночью.
Баба Груша ей говорит:” Помнишь, что ты вчера говорила? Есть ли Бог или нет? Вот он тебе и дал знать”.