Надо отпустить

Добрый день. Расскажу вам про своего папу. Когда я была на 6-й неделе беременности, умер мой папа. Он очень болел, чувствовал, что умирает, все плакал, что не хочет умирать, что как он без нас там будет, ему всего 54 года было. Мне говорили, что беременным нельзя ходить на похороны, но я все таки пошла, ведь это был мой папа, очень плакала. Потом выяснилось, что у меня будут двойняшки, и меня положили на сохранение на 8-м месяце. И вот в больнице мне снится папа, он стоит на кладбище и качает одноместную коляску.
А я ему говорю: “Почему одноместная? У меня ведь двое будет”, а он не отвечает, а лицо такое довольное. А на следующий день у деток сердцебиение не прослушивалось, мне срочно сделали кесарево сечение, мальчик был живой, а вот девочка была уже мертвая. А мой папа всегда говорил, что ему очень внучку хочется, а не внука. До этого он мне снился, все жаловался, что ему плохо одному, даже злился во сне.
А после того, как случилось несчастье с девочкой, ни разу не приснился. Он при жизни был очень добрый, не жадный, но очень эгоистичный. Терпеть не мог быть один. Я думаю, что он девочку мою забрал, чтобы скучно не было, ведь я всю беременность чувствовала себя очень хорошо, меня на сохранение положили потому только, что с двойней всегда кладут. И детки на восьмом месяце были физически в порядке – мальчик 2700, а девочка 3100 весом. Вот такое горе. Если кто ждет ребенка, не ходите на похороны.
– Баб, а ты домового видела?
– Не видала, а слыхать – слыхала, – ответила бабуля и начала рассказывать.
Мне годков почитай семь было, когда отец нас в новый дом перевёз. Наш-то старый совсем плохенький был, а этот хоть четыре угла, да три оконца. Изба хоть и пожитая, но ещё постоит.
Так вот, только темно сделается, с потолка плач слышится. Нам с братом хоть и боязно, а всё ж любопытно послушать. В сени дверь приоткроем, головы высунем: и взаправду будто человек плачет. И так каждый вечер, поплачет с часик и перестанет. А отец-то нам сказал, что, дескать, слушайте-слушайте, а то перестанет скоро.
И в самом деле – перестал. Это он по прежним хозяевам убивался, сами-то переехали, а его оставили. А вот мы пришли, горевать перестал, с тех пор и не плачет он.
Люди говорят, что его как кота чёрного увидеть можно, только кот – «мя», а этот с человечьим голосом – закончила бабушка.
Кстати, сам я тоже, вероятно, домового видел. Почему вероятно, так потому что не помню – маленький был. Годика 2 или 3. Мать мне буквально на днях рассказала.
«Ты в туалет запросился, я тебя на горшок усадила (о, милый попе зелёный горшок – я тебя помню), а сама посуду начала мыть. А ты вдруг спрашиваешь: «Кто?», и сам пальчиком в сторону показываешь. Я тебе: «Нет там никого, сынок», а ты только смотришь в ту сторону, пальчиком тычешь и опять: «Кто?». «Нет там никого, нет» – ты вроде успокоился, спрашивать перестал, сколько-то смотрел в ту сторону, а потом отвернулся».
– Я из бани вышла, время послеобеденное было, – оторвала меня от воспоминаний бабушка, – да что-то разморило меня здорово. Села на кровать, начала косы плести, носила я две длинные косы тогда, и плела, как никто не умел, мудрёно очень, сейчас и не вспомню как, так вот одну-то я заплела, а другую не стала – уснула.
Проснулась я, глядь – а вторая готовая. И тугая, будто сама плела. Я к дочерям, а сама-то знаю, что не сумеют они так. «Дочь ты, дочь ты?» – спрашиваю. «Нет, мам, мы и не умеем так» – отвечают, а сами удивляются. Тут-то я и смекнула, что это дедушка домовой ко мне приходил. Бывает, хозяину бороду расчёсывает, а у меня косы плесть мудёр, – закончила рассказ бабуля и стала рассказывать о чём-то житейском.
И напоследок, ещё одна история от моей матери, которая случилась в нашем доме несколько лет назад.
«Когда я проснулась, было ещё очень рано, только начинало светать. Час 4-й, может 5-й. Минут пятнадцать я глядела в потолок, можно было ещё спать, но мне не хотелось. И тут громкий стук в дверь с улицы. Кому же это не спится в такую рань, и почему звонком не воспользовались?
«Кто там?» – громко спросил папа с печки, и стук оборвался. Точнее не ваш папа, а кто-то его голосом: он не мог оттуда крикнуть, потому что спал рядом…»
В детстве у меня была подружка Оля. В 12 лет она умерла от обычной простуды – залечили врачи до отека легких и отказа почек. Не буду писать, как убивались ее родные и близкие, кто терял – поймет. Бабушка словно обезумела, ездила на кладбище каждый день, заливала Олину могилку слезами, дома у них было все увешано Олиными портретами. Прошли годы, их боль не утихала, хотя у Оли оставался младший братик и мама потом родила еще дочку.
Мне было 19 лет, когда начала сниться Оля. Она стояла в церкви и что-то говорила мне. Что? Я не слышала. И так снилось очень часто. Я ее абсолютно не боялась. Услышала Олю во сне после того, как сходила в церковь. Оля сказала, что она мокрая и не может найти покоя уже много лет. Ей тяжело. Попросила пойти к ее родным, попросить убрать ее портреты в черные конверты и поменьше о ней плакать.
Я сходила к ее родным и передала Олины слова. Как ни странно, но они меня, молодую девушку, послушали и сделали все так, как просила Оля. Спустя некоторое время мне опять приснилась Оля и сказала, что ей теперь не мокро и спокойно. И ушла. И больше не снилась никогда.
Я, так понимаю, сама прошла через подобное спустя несколько лет. Умершего надо отпускать, как бы тяжело ни было, душа и сердце рвется туда за родным человеком, жить не хочется, и не видишь смысла. Так было, когда умерла наша с мужем первая доченька, прожив всего пять месяцев. Полгода мы буквально прожили на кладбище, смысла жизни не видели вообще. Потом в одну ночь мне приснилась моя Лерочка, она парила в воздухе в красивом красном платье, была уже большая – лет 5-7. Легче стало после этих снов, а когда мы с мужем в очередной раз пошли к Лерочке на могилку, то в посадке возле речки нас застал сильный дождь, мы спрятались и видели, как на небе появляются три радуги, одна под другой. Это было незабываемое зрелище.
Прошло уже 11 лет, а я помню все до мельчайших подробностей. А спустя несколько дней после этого я узнала, что беременна. Только тогда мы почувствовали с мужем вновь смысл жизни. Так у нас родилось трое чудесных деток – дочка и два сыночка, их нам прислала наша Лерочка. А еще после ее смерти мы поклялись друг другу, что сколько Господь пошлет деток – все наши. Кто терял, тот поймет. А кто без души, тот не поймет. Как в то время сказала одна, теперь уже бывшая, знакомая: «Ничего, родишь еще!» Как будто котенок умер. Бог ей судья.