Меня зовут Таисия. Мне вданныймомент 21 год, я чрезвычайно одинокий человек, у меня не осталось ни семьи, ни кого-то еще. Я поведаю вам один вариант, вследствии что это вышло.
Мне было на тот момент 15 лет. Мои предки приобрели личный дом, и с главного же дня мне он приглянулся. Мне постоянно казалось, что у него имеется своя воротила, родное представления и нрав, какие казались мне мрачными. Мрак и тьма меня постоянно притягивали. Мы обустроились, распаковали коробки и принялись дремать.
Тогда мне не спалось, и я вышла на балкон покурить. У меня была своя комната в конце коридора другого этажа, так что предки не пробудились бы от аромата. После я села на край постели и стала думать о завтрашнем дне. Новая школа, боже, как я ненавидела школы! Я постоянно была изгоем посреди остальных людей, все меня ненавидели, поэтому что я различалась от них. Странно. После 2-ух недель такого, как я мучилась в школе, я чрезвычайно устала от шуток и издевательств.
Когда я зашла домой, увидела, как предки снова ругаются. Мне уже нестерпимо надоело это. Это вызвало столько боли и разных чувств, что я закрылась в ванной. Они даже этого не увидели, никогда не подмечали, как мне нехорошо. Я сделала три пореза на руках. Алая кровь стекала с моих бледных рук. Я прикрыла царапины рукавом от свитера и вульгарна в комнату. В слезах и заполненная горечью, я уснула.
Этот ужас продолжался так продолжительно, что я не увидела, как нередко проводила время одна. Приходила, закрывалась в комнате, рыдала, спала, практически не ела. Хах, предки очухались. Молодцы. Я практически не отвечала на их вопросы, поэтому что не совершенно тогда понимала, о чем они молвят. Я была какбудто не в нашем мире. Где-то на дне бездны, окутанной туманом, и благодарячему я не могла увидеть конфигурации в себе и собственном внешнем облике. Когда я пришла в себя, стало поздно: вследствии голода у меня была анорексия, были видимы порезы, чрезвычайно немало. Я даже не соображала и не отдавала себе доклад о том, что я делала.
Меня поместили в психлечебницу, где и наступает моя деяния. Это была середина декабря. Сначала я находилась в одиночной палате, мне кололи чрезвычайно немало уколов, давали глотать пилюли. Я нередко спала вследствии данных психотропных. Спала один раз возле 4 дней подряд. Врачи были страшно злобными, вредоносными и лицемерными.
Я нашла себе там друга, его звали Антон. Он был прекрасным, хорошим, разумным, дорогим и внимательным. Я не задумывалась, что таковой человек мог бы очутиться в таком месте. Он прикончил собственного отца, когда тот вывел Антона. На самом деле его отец был разгульником и пьяницей, нередко избивал их с матерью. После погибели матери его отец поступал все так же. И единожды Антон не выдержал и прикончил его. Его поместил в больницу брат отца Егор. Он был таковым же как и отец Антона — чрезвычайно сердитый, заполненный безжалостностью мужчина. Я была рада знакомству с ним.
После длительного времени я когда-то привыкла ко всему. К людям с паранойей, суицидникам, ожесточенным людям. С нами обращались как с животными. Когда я отказывалась от лекарств, врачи хватали меня за гортань, прижимали к постели и принуждали их глотать или кололи такое же лекарственноесредство. Мол, не желаешь глотать – введем в организм сами. Антона шибко мучили. Он выдавал протесты против них, и его даже колотили. Я нередко рыдала по ночам от идей, что они совершают ему больно.
Однажды ночкой я увидела даму у себя в палате. Я подумала, что ее ко мне перевели, когда я спала, но тут даже нет постели, означает, она хозяйка когда-то пробралась сюда. Я опасалась, что она уничтожит меня. Страх охватил меня так, что я лежала и глядела на нее: я видела ее бездонные серые глаза, ее одежка была порвана, на бледнейшем лице виделся кошмар, жестокость и неприятность.
Она приближалась ко мне, и с каждым ее шагом мое сердечко стучало еще посильнее. Она провела прохладной рукою по моему лицу и растворилась в атмосфере. Я ночь не могла дремать и все задумывалась о том, кто это мог быть.
После этого происшествия я слышала, как Антон заявлял некий девочке, что его соседку по палате увели медсестры и не привели назад. Я знала, что ее уничтожили, но отчего конкретно я? Я решила побеседовать с Антоном и узнать, что это была за женщина. Он поведал, что она тут уже 5 лет, она была чрезвычайно замкнута в себе, не пила медикаменты и терпела избиения и пытки от санитаров.
Вскоре я уже и позабыла об этом, водила жизнь, как и водила до этого. Вотан раз я вышла из палаты и направилась в туалет, который был на главном этаже, к слову, я была на 3-ем. Я направилась туда и услышала чей-то слабый вопль, как какбудто кому-то воткнули кляп в рот, и он не может орать привычно. Идя на звук, я увидела дверь в подпол. Она была незаперта.
Я скоро зашла туда и ужаснулась. Тело той женщины, некотороеколичество пациентов были вполне изуродованы: неестественные лица, огромные и глубочайшие порезы, цвета кожи, сильнейшие ожоги. Я поняла, что тут делается кое-что неладное, и пулей вылетела из подвала. Я направилась в комнату, где и провела ночь без сна. Встретив Антона, я произнесла ему об этом, и мы выдумали чин побега.
Наконец спустя три года после моего приезда сюда мы вырвались отсюда. Мы решили вырубить охрану ночкой, покуда все дремлют. Украли у них средства, телефоны, ключи. Выбежали на улицу и перепрыгнули забор при поддержке мужской силы Антона и 2-ух лавочек, какие он перенес. Мы добежали до автострады, где проезжали машинки. Мы словили одну машинку, оплатили и доехали до места, где был мой дом.
Там и легли, прямо на лужайке, поэтому что предки бы очевидно не обрадовались мне ночкой. Наступило уже 10 часов дня, как меня разбудили клики. Какая-то женщина и ее муж произнесли, что вызовут милицию, ежели мы не уйдем. Я поведала свою историю, и они произнесли, что два года обратно умер муж владелицы, которая продала дом после его погибели. Папа покончил с собой.
ныне, спустя немало лет, я сижу у себя дома совместно с Антоном. Он мой наилучший друг. Нет, мы не два, не спим совместно, не целуемся. Просто отличные товарищи. И сейчас любой раз, когда я ложусь дремать, я вижу тот подпол и тех же пациентов, какие зовут на содействие то взором, то глухим кликом. Я чрезвычайно хочу забыть это как кошмарный сон и возвратиться назад в свои пятнадцать лет и не предположить этого.