Хочу поведать некотороеколичество историй про силу слова. Не зря выдумано, что язык без останки, а останки ломает.
В главном рассказе я описывала соседку, бабушку Соломку. Моя бабушка непрерывно ссорилась с ней. Изначально неприязнь вульгарна вследствии нашего дома, соседка желала его отобрать как родственница владельца, но владелец продал усадьбу. И отправь маленькие вреди, позже истинные боевые деяния.
Как-то сидели с бабушкой на крыльце, перебирали клубнику. Баба Соломка пришла с огорода и стала орать, что наш абрикос препятствует ей, ветки раскинул над межей. Завязалась битва. Никто не желал давать.
В конце концов бабушка встала, расправила фартук 2-мя руками и крикнула:
– Да чтобы ты задристалась!
Соседка плюнула и ушла.
В ту же недельку соседи травили огород. И таккак не в первый раз, сами немолодые люди, с ядами работали неодинраз. Но бабушка отравилась пестицидами. Слегла с температурой и рвотой. Отвезли в клинику, но избавить не получилось. Диагностировали токсический отек легких. Весь хутор шушукался, как так и при чем легкие к расстройству желудка.
Мне хотелось верить, что все это совпадение. Ну истина, мрут люди по неосторожности, вздорно, тем наиболее в селе. Вотан мужчина колодец решил почистить, да утонул, иной в зерновой бункер залез, ногу шнеком порвало, погиб от заражения крови в клинике.
Однако, отклонилась от темы. Приезжал к нам на лето паренек Ваня из образованной семьи. Но новости себя с активный природой когда-то не умел. Если рвал, кпримеру, черешню, обдирал все ветки совместно с листьями, цыплят в руках затаскивал насмерть. И бабушка его, мягко разговаривая, не обожала.
Залез когда-то Ваня на грушу, решил плодов натрясти. Бабушка, иронично вскинув бровь, произнесла:
– Сидишь? Ну досидишься, припадочный.
И как лишь отвернулась, вульгарна на веранду, Ваня, сломав ветку, на которой стоял, упал с костяным грохотом на землю. Я чрезвычайно перепугалась, тем наиболее паренек не вставал, а стал кое-что говорить и дергаться. Так я впервыйраз увидела изображение эпилепсии.
У Вани до такого варианта никогда схожих припадков не было.
С тех пор я стала серьезно думать о том, что не все разрешено разъяснить логически. И, быстрее только, языку волю дарить невозможно.
Когда мне было 14, работала на ферме. Так вышло, нищета принудила. Пасла телят, молодняк по полтора-два года. Надо заявить, табун у меня было вышколено средством лечебного бича. Бычки со порой сообразили, что лучше повиноваться голосовым командам, не доводя дело до греха.
В тот день, спасаясь от жары, не повела я табун на далекий выгон, лазили около фермы, где более тени от деревьев. Вотан телок потянул, куда не необходимо, на люцерновое поле. Окрик проигнорировал, я погналась за ним, чтобы жить по окаянному боку. В иной раз неповадно станет. Гаденыш ловко увернулся, я полоснула бичом воздух. От злобы сумела лишь выдохнуть ему вдогон:
– Да чтобы ты провалился!
Время к вечеру, нужно было загонять табун. В одном месте, на пригорке, бычки сгрудились, позже разошлись и потянулись домой. Только какбудто чуток стукнула доска. Я не стала считать их, таккак все время были на очах.
А ночкой снились кошмары, какбудто бычки мои с оскаленными зубами, худые, орут отвратительными гласами. Утром шла на работу с плохим ощущением. Возле такого пригорка услышала заунывное “у-у-у”, как какбудто некто охает и стонет. Подошла, а какоказалось, не пригорок это, а старый погреб. И тот самый-самый бычок провалился в узкий лаз. Просидел там всю ночь, и сейчас вот освещал оттуда одичавшими своими очами.
Потом, естественно, дебош, акцент. Пригнали мужиков с иной бригады, стали тащить бедолагу из ямы. Не вышло. Туда умудрился свалиться, а назад не пролазил никоимобразом. Сидел под землей два дня, покуда расширили яму, покуда автокран приехал. А я носила травку узнику.
После этого я буквально знала, что необходимо мыслить, а позже произносить. Всегда.
Но позднее, уже в институте, снова набедокурила. На 5-ом курсе был госэкзамен. И я проспала. Прискакала в аудиторию, а все уже готовятся, билеты разобрали. А воспринимает не некто там, целая комиссия, во голове замдекана, беда факультета. Я поняла, что это крах, эпичный стыд. Меня выгнали за дверь. Надо же так раскрыться, чтобы опоздать на гос. Никакого почтения.
Я ходила по коридору и занималась самобичеванием. Когда замдекана позвала назад и спросила, в чем дело, я внезапно ляпнула, что у меня погибла сестра. Хотя никаких сестер у меня нет. Сказала, и хозяйка перепугалась собственной наглости и глупости.
Экзамен прошел, все вроде бы отлично. А внутри засела задира. Страх и все. Что-то обязано произойдет. Я ругала себя, да фиг с тем экзаменом, все одинаково это только фиктивность, и так допустили бы, ну максимум пожурили и на иной день перенесли, в качестве общественного наказания. А таковыми вещами острить невозможно, я таккак знаю, что невозможно.
Ровно чрез 14 дней у меня погиб свекор. Умирал тяжело, покоился в реанимации с разрезанной брюшной полостью. Его даже не зашивали, элементарно прибывали глядеть, как отмирает кишечныйтракт участок за участком, заворачивали края царапины назад и все. Да обезболивающее кололи.
И в этом я обвиняю себя до сих пор.