Моя прабабушка была деревенской знахаркой. Людям помогала, но способности свои старалась особо не афишировать. Так, ничего серьезного. Грыжу заговорить, лихорадку сбить. Но, видимо, все же перешла кому-то дорогу.
У нее было двое детей – дочка пяти лет (моя бабушка) и десятилетний сын (чтобы не было путаницы, дальше буду рассказывать просто – мама, сын, дочка.)
Деревенские дети – постоянно бегали без присмотра. Как-то возвращались они домой и увидели на крыльце куриное яйцо. Еще свежее, тепленькое, с прилипшим перышком. Сын это яйцо ногой раздавил, не случайно, а из-за озорства. Сестра стала его ругать (маленькая была, а хозяйственная) – как же так, мол, курица на крыльце снеслась, а ты вместо того, чтобы мамке яйцо отнести, добро переводишь.
На шум вышла мать, и вдруг побледнела вся, бросилась к сыну, на руках внесла его в дом. Дочке велела сидеть на печке и не высовываться, а мальчика раздела догола и стала травами какими-то растирать и дымом окуривать. Он вырывается, прощения просит – подумал, его за яйцо раздавленное наказывают. Девочка на печке плачет – жалко братика. А мать с какой-то нечеловеческой силой ребенка удерживала, не объясняла ничего, только молитвы читала. Когда светать стала, сказала устало: “Ну, может, обойдется”. На крыльце, где яйцо раздавленное было, доски топором вырубила и сожгла.
Легли дети спать. Поплакали конечно, еще от страха – первый раз маму свою в таком состоянии видели.
В общем, не обошлось. Наутро нога у сына раздулась вдвое и почернела. Бред начался. Мать, когда увидела, обреченно вздохнула и стала детей собирать – в город ехать, в больницу. В больнице сказали однозначно – гангрена, срочная ампутация. Наорали на нее – мол, почему ребенка до такого состояния довела? Никто не верил, что все только утром началось.
От ампутации мать отказалась категорически. Причем причины были более чем земные – куда в деревне с одноногим ребенком? Да, а добирались они до города так – председатель дал подводу (знахарка в свое время его жену от бесплодия вылечила), и их всех троих до города довезли. Но подвода сразу уехала (страда, и так председателю спасибо, от сердца оторвал!), а вы уж дальше как-нибудь.
В общем, села она возле больницы на траву и заплакала. Молилась долго, потом встала решительно, сына на закорки, дочку за руку – пошли. Сын уже даже бредить не мог – без сознания был. У дочки пятилетней все слезы кончились. Вышли на окраину города. Подошли к избе – добротная такая изба, богатая. Сели возле калитки. Долго сидели, но дождались – вышла к ним хозяйка. Молодая, очень красивая женщина. Спросила: “Ты с поклоном?” – “С поклоном!” А дальше стали они разговаривать, но уж очень как-то чудно – вроде все слова по отдельности понятны, но смысла никак не уловить.
Положила мать сына на траву. Взяла дочку за ручку и побежали они, ни разу даже не оглянувшись. Пешком, ночуя в стогах сена, дошли до своей деревни.
Через пару месяцев мать вдруг повеселела (а все это время ходила чернее тучи), стала было куда-то собираться, но вдруг захохотала и закричала: “Встречай братика”! Дочка выбежала на крыльцо, а там знакомая председателева подвода: “Был в городе, смотрю, Василек твой стоит. Подвез”.
Историю эту мне рассказала бабушка. Брат в принципе подтвердил, но только вот не помнит он ничего – помнит, как яйцо раздавил, помнит, как сестренка его “ругала”, а дальше провал – стоит посреди дороги, и мимо председатель едет. Но нога у него вся как будто изъедена какими-то шрамами.
