История снова же произошла не со мной. Но поведаю, по обыкновению, своими словами…
…Было мне тогда 7 лет. Моя семья получила долгожданную квартиру и чрезвычайно быстро перебралась туда существовать. Дом был новейший, кирпичный – элементарно загляденье! Во дворе – новая детская платформа с кучей различных горок и каруселей. А за зданием – пустырь, который еще не успели ничем застроить. Посреди пустыря красовался большой кустик сирени. Когда мы с иными ребятишками затевали забаву в прятки, его пушистые ветки обязательно становились для кого-нибудь из нас укрытием…
Через два месяца после переезда я заболела. Высокую температуру никоимобразом не удавалось сбить, тело покрылось сыпью, днями и ночами меня душил кашель, практически не позволяющий привычно дышать. Врачи продолжительно не могли взятьвтолк, в чем дело. В конце концов, поладили на том, что это, разумеется, мощная аллергическая реакция, но на что – найти снова же затруднялись.
Однажды ночкой я пробудилась от такого, что все тело бил мощный озноб. Хотела пригласить маму, но ужасающий кашель не дал мне изготовить этого. Спустив ватные лапти с постели, я желала пойти к родителям, но не успела изготовить и 2-ух шагов, как перед очами все закрутилось и поплыло…
…А далее был необыкновенный сон. Я очутилась на том самом пустыре с кустом сирени вцентре. Пейзаж был знакомым, но в то же время очень странным. Он подсказывал не цветную кинокартину: все кругом было в каком-то бело-сером цвете. Возле сирени стоял паренек. Сейчас, когда прошло уже достаточно немало лет, мне трудно в подробностях припомнить его наружность. Помню только, что на тот момент он показался мне моим ровесником или чуток младше… Он не был мне знаком, но я почему-то без опасения подошла к нему. И тут меж нами состоялся достаточно странный разговор:
– Зачем болеешь? – основательно спросил он у меня.
– Не знаю… – растерялась я. – болею и все..
– Скоро не будешь. Вот море увидишь и не будешь.
– Какое еще море? – я нежданно осмелела. – Ты то откуда знаешь?
– Я все знаю. И про Валю, и про Витю…
– Валя, Витя… А кто это? Я не знаю таковых.
– Узнаешь. С Валей-то быстро познакомишься. А с Витей… с Витей позже, когда напевать будешь…
Я даже не знала, что ответствовать этому необычному мальчику. У меня в знакомых не было никаких Вити и Вали, моря я никогда в жизни не видела, да и предлогов напевать у меня тем наиболее не было.
– Ты кто? – встревоженно сказала я.
Мальчишка пристально поглядел на меня и, вместо ответа, внезапно ткнул пальцем в сиреневый кустик и произнес:
– Вот тут я существую!
Тут я пробудилась и увидела вместо собственной комнаты совсем неизвестное помещение. Это была больничная палата. Как оказалось, в ту ночь мне стало совершенно нехорошо и лишь впору приехавшая «скорая» помогла возвратить меня к жизни. Пролежала в клинике возле месяца, а когда выписалась, от соседей случаем выяснила ужасную весть: на последующий день после моего приступа в тех самых зарослях сирени отыскали полиэтиленовый пакет, а в нем – мертвого мальчика приблизительно 2-3 месяцев от роду…
…Я и вданныймомент часто вспоминаю тот странный сон. Бог знает, совпадение или нет, но со порой я поняла значение только, что произнес тот странный мальчишка… Врачи посчитали, что моему излечению станет содействовать замена климата, и предки на все накопления приобрели маленький домик в южном городе у моря. Мера оказалась эффективной: я и истина бешеными темпами вульгарна на поправку… Через год после переезда у меня родилась младшая сестренка, которую окрестили Валентиной… В 3-ем классе мать повела меня на прослушивание в музыкальную школу, и меня брали туда без экзаменов, усмотрев необыкновенные способности… А многими годами позднее я, уже обучаясь в консерватории в ином городке, приехала к родителям на каникулы. Встретила знакомых музыкантов и они попросили меня попеть с ними в одном из местных ресторанчиков, таккак их вокалистка слегла с ангиной. Во время 1-го из выступлений ко мне подошел представляться высочайший юный человек. ныне это мой муж. А зовут его Витя…