Я уже разговаривала, что моя бабушка внезапно погибла от рака, о тех событиях или знаках, какие предшествовали этому( “Не глядите в окна по ночам”). А вот то, КАК умирала моя бабушка, заслуживает отдельной летописи.
Итак, жаркий июнь, практически 20 лет обратно, провинциальный небольшой и тихий поселок и таковая же малая провинциальная клиника: практически порожние палаты, врачи, планирующие и предвкушающие свои долгожданные отпуска, старые санитарки, за неимением работы судачащие о превратностях погоды и о том, как бы сберечь свои сады и огороды от засухи, чем полить, удобрить. Послеполуденное солнышко, озаряющее каждую палату и долгий больничный коридор, да пациенты, бесшумно дремлющие или читающие ещеодну Донцову в мягком переплете – вот в таком окружении была моя бабушка. В палате она лежала одна. Соседнюю пустую койку все родственники, кто дежурил у бабули по очереди, употребляли для собственных нужд.
Надо заявить, что врачи выписывали бабушку домой помирать, но вся семья до крайнего разговаривала ей, что исцеление идет совершенным ходом, никто ее домой не отпустит, что она идет на поправку. Договориться с медиками в провинциальном городе, имея полсемьи медиков, было не так тяжело. Так она и лежала там с круглосуточным надзором кого-либо из родственников. Все они изменялись любой день или любые 12 часов, так как все работали, у всех были семьи, но они не оставляли бабушку одну ни на минутку.
История эта произошла в дежурство моей матери – одной из деток бабули. Из-за мощных болей бабушке давали какие-то медикаменты, от которых она спала практически целый день. Это был таковой же обыденный день, послеобеденный отдых или, как его еще именуют, тихий час в клинике. Мама задремала вблизи, на соседней постели, бабушка спала вследствии ещеодного такового медикаменты. Проснулась мать от такого, что бабушка манила ее по имени. Мама сходу подскочила с постели, как ошпаренная, боясь самого отвратительного. Но бабушка тихо лежала на постели, глядела в огромное, открытое по случаю жары окно против нее. Дальше со слов моей матери.
– Мам, ты что пробудилась? Попить? Тревожит кое-что?
– Нет. Что это за мужчина вон там сидит? – она показала рукою на подоконник.
Я повернула голову по течению жеста и ничто не увидела. Подоконник был пуст, окно беспрепятственно.
– Где, мам?
– Ты слепая, что ли? Вон он сидит, во все темное одет, на меня глядит и лыбится! Прогони его!
Тогда я сделала перемещение руками, как разгоняют птиц, приговаривая “кыш, пошел отсюда”, желая подоконник всееще был пуст. По движению маминой( то имеется моей бабули) головы и ее очам я поняла, что это кое-что подошло поближе.
– Мам? Ушел человек?
– Нет. Вот он, в ногах у меня сидит.
И тут мать( моя бабушка) шумно и четко отправила это что-то на три матерные буквы. И произнесла, что “мужик” ушел. Видя, как она слаба, я ни о чем не расспрашивала и попробовала перевести беседа в иное русло. Мама( моя бабушка) также об этом более не разговаривала. В конце концов я списала это на галлюцинации и забыла об этом.
Это было в конце жаркого июня, а в начале июля моя бабушка скончалась в возрасте 54 лет.
На сороковой день я видела сон, в котором моя бабушка, забавно размахивая руками, как это совершают мелкие детки, уходила бросать от меня по длинному серому больничному(?) коридору. Но, как говорится, это уже совершенно иная история…