Жила-была девочка Маша. У Маши была мать. У матери была сестра – тётя Оля. Жила эта тётя Оля в ином городке, а ещё у неё была своя дочка.
Мама и тётя Оля договорились, что на лето обменяются дочками временно. Маша станет существовать у тёти Оли, а дочка тёти Оли у Машиной матери. Девочки также были согласны, им хотелось какого-то летнего похождения. Вот так Маша и оказалась в гостях у тёти Оли.
Тётя Оля жила совместно со собственным вторым супругом – дядей Арменом. Жили они на окраине городка в собственном доме. Сначала Маше понравилось там, но позже она стала тосковать по собственному бывшему дому и товарищам. Здесь даже вай-фая не было. Маша уже сожалела, что приехала сюда.
Но вот произошёл странный вариант. К ним во двор, когда не было зрелых, зашёл один паренек по имени Давид. Он познакомился с Машей и произнес, что как-то жил в этом доме, но вот вданныймомент переехал. Вместе они стали играться. Часа два поиграли, позже Давид ушёл.
На последующий день они втроём – с тётей Олей и дядей Арменом – отправь на кладбище. Надо было поухаживать за могилами родственников. Подходят к могиле 1-го родственника, а там на фото паренек изображён, тот самый-самый Давид. И на табличке это же имя было замечено.
Маша разволновалась. Она стала произносить, что вчера игралась с этим Давидом, а он внезапно трупом оказался. Но ей не поверили.
Ночью Маше в окно стал стучаться этот Давид. Маша ещё раз пристально поглядела на его лицо – то же наиболее лицо, что и на фото на монументе. Быть такового не может. Сейчас Давид умолял Машу, чтоб она вынесла ему попить крови. Маша опешила, но Давид произнес, что у тёти Оли в холодильнике постоянно стоит фляжка с человечной кровью. На любой вариант.
Маша залезла в морозильник, дрожащими руками достала фляжку. Принесла и передала чрез окно Давиду. Тот с наслаждением сделал некотороеколичество глотков, позже ушёл. Маша вылила мало воды на стол, стала рассматривать и принюхиваться. Точно кровь!
Утром она спросила у тёти Оли про фляжку с кровью. Но над ней снова стали смеяться. Маша, плача, открыла морозильник, но там не было уже данной фляжки. А таккак она хозяйка её ночкой поставила обратно. Она показала капли крови на столе, то тётя Оля произнесла, что это типа Маша хозяйка себе палец проткнула и запачкала стол собственной кровью.
Днём, когда зрелых не было, снова прибывал Давид. Он смотрелся как совершенно обыденный паренек. Маша его спросила некотороеколичество раз: » Скажи, ты мертвоетело? Ты мертвец? » Но Давид удивлённо пожимал плечами.
Следующей ночкой была беда. Маша и так была напугана всеми данными происшествиями, а тут ещё беда… Она подошла к окну и стала встревоженно выглядывать. И тут при следующий вспышке молнии она увидела свою тётю. Была она в собственном голубом халате, в котором ходила извлекать корову, а на голове у неё были бигуди. Тётя Оля приподнято над башкой держала большущий нож. Под ней, под рукою, была фигура какого-то мальчика. При последующей вспышке Маша рассмотрела, что это был Давид. Лицо у него было бледное, испуганное. Тут некотороеколичество раз подряд ударили молнии, при их свете Маша увидела, что тётя Оля колотит ножом этого Давида. Это было страшно. Маша отошла от окна, задёрнула шторы, а хозяйка залезла на комод. Ей казалось, что там наиболее безопасное пространство.
Всю ночь там просидела. Утром тётя Оля заходит, а её племянница на комоде. И даже слова не может вымолвить – лишь губки дрожат. Напоили Машу валерьянкой, она мало утихла и стала требовать у тёти Оли:
– Зачем вы Давида ночкой убивали?
– Какого Давида? Никого я не убивала. Приснилось тебе.
Днём снова прибывал играться Давид. Живой и невредимый, какбудто ничто не происходило.
Вечером Маша попросила у тёти Оли ещё валерьянки. Она ощущала, что ночкой случится кое-что вообщем ужасное.
Так и приключилось. Около 2-ух часов ночи она услышала чей-то глас:
– Маша! Маша!
– Что?! Кто тут?!
– Это я, Давид.
Маша вскочила с койки, включила лампу, но никого не было. Маша подскочила к окну – за ним было вообщем ничто не следовательно.
– Маша, выключи свет.
Маша отключила.
– Подойди к зеркалу.
Маша подошла. Тут зеркало озарилось светом. Маша увидела в нём Давида. Точнее лишь его голову. Она была отрублена. Маша стала осматриваться, она подумала, что башка Давида где-то вблизи. Но нет. Голова была лишь в зеркале. Маша спросила:
– Что с тобой?
– Плохие люди отрубили мне голову. ныне я буду пожизненно скитаться по земле, покуда меня кто-либо не поцелует.
– Ну давай, я тебя поцелую.
Маше было ужасно, но она чрезвычайно желала, чтоб этот ужас вконцеконцов кончился. Она приблизила своё лицо к зеркалу. Но тут водинмомент стекло разбилось, из зеркала высунулись чёрные руки и стали давить Машу.
Маша свалилась в обморок. Без сознания она пробыла три дня. Когда она очнулась в клинике, то увидела вблизи с собой маму. Мама выяснила про беду и приехала.
Машу чрез три дня выписали. На прощание мать устроила дебош тёте Оле. Оказывается, это она всё подстроила. Давид это был реальный паренек, племянник дяди Армена. Всё это было спектакль. Сложнее только было уладить сцену с зеркалом. Они сделали так: в стене прорубили дырку, зеркало заменили на обычное стекло. Давид укутался в чёрный плащ, чтоб лишь голову было следовательно. Он зажёг свечу, вот так его Маша и увидела.
Мама орала собственной сестре:
– Ну длячего? Зачем ты это сделала? Ещё мало – и моя Маша с ума бы сошла.
– А помнишь, ты у меня молодогочеловека увела в восьмом классе? Я таккак тебе тогда так и не отомстила, варианта не было пригодного.