Я боюсь летать самолетами. Боюсь того, что он упадет и произойдет катастрофа именно с тем самолетом, в котором буду я. Несколько лет назад заболела моя бабушка, заболела и слегла. Недолго думая, отправили её дочь и мою маму, в одном лице, осуществлять за ней уход, так как оказалось, что больше некому. И вот, дождавшись отпуска, я купила билет на поезд к маме, в южный Ростов-на-Дону. Хоть бабушка и болеет, нужен уход, а маме моя помощь, я твердо решила, что я, дитя северного снежного Казахстана, должна окунуться в теплые воды Дона и Азовского моря.
Сутки я ехала до Челябинска, там у меня должна быть пересадка на поезд до Ростова. Дорога шла прекрасно, милые попутчики, красивый вид из окна и завораживающий стук колес!
Доехав до Челябинска, я сидела на перроне, так как ждать было всего час и париться в здании вокзала не хотелось, и ела чипсы, запивая колой. Знаю, что вредно, но очень люблю эти жареные картофельные ломтики.
Поезд прибыл без опоздания, и я вошла в вагон. Найдя свое купе, я поздоровалась с попутчиками и убрала чемодан. Я не успела сесть, как вошел проводник и принес мне постельное белье. Проводник был мужчиной лет 50, с армейской выправкой, и если бы вместо железнодорожной на нем была военная форма, я бы не удивилась. Мои попутчики, пользуясь случаем, попросили чай, и я, решив не отделяться от коллектива, заказала тоже. Не прошло и десяти минут, как я грела руки о граненный стакан в резном подстаканнике с символикой Волгограда. Идиллию моего чаепития нарушила тучная баба в вязаной кофте и потёртых трениках.
– Милочка, милочка. Да вы оглохли что ли, – проорала она мне прямо в ухо.
– Ой, простите, залюбовалась. Вид прекрасный, – виновато извинилась я.
– Вид у неё красивый, – передразнила меня тётка, – постельное бери.
– Так мне уже принесли, – ответила я тетке.
– Как? Кто? Почему? – тетка аж покраснела от возмущения, и я подумала, что ещё минута и она лопнет.
– Проводник принёс, – желая успокоить тетку, спокойно ответила я.
– Ага! Проводник! А я тогда кто? – тетку переполняли эмоции, а я не могла понять почему она так орет.
– Мужчина, лет пятидесяти, в форме. Галантный такой, вежливый, – вступилась за меня соседка по купе. – Чай вот нам принес.
– Да,да. Красивый такой мужчина, – заговорила другая женщина, до этого читавшая книгу.
– Михалыч чтоль? – немного успокоившись, спросила тетка.
– Не знаем мы, Михалыч, Саныч, Василич, Петрович, – продолжила женщина, первая вступившаяся за меня в разговоре с теткой, – Мужчина и всё. А вы, если плохо работаете, – не наша вина. Мужчина и чаю принес, и билеты у нас проверил, – указала она на женщину с книгой, – девушке, вон, постель принес.
– Значит, Михалыч, – успокоилась тетка, даже краснота с её лица ушла, – Проводник у нас был, Пётр Михалыч. Хороший мужик. Семьи, правда, не было. Вот он и жил в поезде. Душевный был. Работу любил свою. Просто жил ей, – тетка смахнула с щеки слезу.
– Почему был-то? – отвлеклась от книги моя вторая попутчица, – Вы о нём прям как о покойнике, ей богу!
– Да как же о нем иначе-то? – искренне удивилась тетка, – Он и есть покойник! Его три месяца назад какие-то сволочи пьяные с поезда скинули. Один фарш от нашего Петра Михалыча остался, – тетка рукавом от кофты вытерла мокрое от слез лицо, – в гробу в закрытом хоронили. А так как жил он в поезде, то так тут и работает. Жизнь это его. А вагон этот – дом родной…
Историю рассказала знакомая. По ее словам, произошла она с ее двоюродным братом, когда тот отдыхал на море у родственников. Предоставим слово главному герою…
Теплая южная ночь. Дискотека в самом разгаре. Выхожу из клуба покурить и немного проветриться. Около входа какая-то безумная парочка бурно выясняет отношения. Чуть поодаль кучка подростков: о чем-то переговариваются, нервничают – видать, не пустили. Возле стены симпатичная девушка в коротком платьице. Познакомиться? Да нет, не стоит. На часы смотрит – похоже, ждет кого-то.
Присаживаюсь на ступеньки, прикуриваю, рассматриваю новую зажигалку. Поднимаю глаза… Вот это да! Передо мной стоит маленькая девочка, на вид лет пять-шесть, не больше. Гольфики, ярко-розовая футболка с забавной мышиной мордочкой на животе, светлая юбка, две косички. Обычная девчушка, хорошенькая как все дети. Странно другое – откуда она здесь, возле клуба, да еще и темной ночью? И куда только родители смотрят? Бухают, поди, где-нибудь тут же, в кустах, о ребенке и думать забыли. Хотя, конечно, на дочь родителей-алкоголиков эта малявочка не тянет: чистенькая такая, одежда новая, аккуратная.
В общем, стоит девочка и глазенками своими на меня таращится. Понимаю: спросить, должно быть, что-то хочет, но стесняется взрослого дяденьку. Завожу разговор первым: дескать, ты потерялась наверное? Молчит, но не уходит. Так и смотрим с ней друг на друга. Снова пытаюсь выяснить, не заблудилась ли, не отвести ли к родителям, не случилось ли чего – куда там, молчит как Зоя Космодемьянская!
Тут в кармане телефон завибрировал. Так и есть – друзья меня потеряли! Действительно, пора уже назад возвращаться, да и сигарета потухла давным-давно, но оставлять ребенка здесь одного… не по-человечески это как-то. Успокаиваю друзей, снова переключаюсь на девчушку… Вот только не на кого уже переключаться. Нет ее, ни возле меня, ни где-то поблизости. Верчусь вокруг своей оси как юла – ну, где-то же она должна быть, ей-богу! Спрашиваю у девушки: не видели, мол, тут малышку? Она плечами пожимает. Не видела. С тем же вопросом обращаюсь к парочке возле дверей, которая к тому времени уже, кажется, помириться успела. Тоже руками разводят: не видали, говорят, никаких девочек.
Ничего не поделаешь, вернулся к друзьям. А той ночью приснился мне сон. Та же самая девчоночка, та же одежда, те же косички… Сидит в какой-то траве и ручками землю копает. Причем, так старается – прямо маленький экскаватор. Подхожу ближе, спрашиваю: ты, мол, что такое делаешь-то? Она отвлеклась, глазки на меня подняла и серьезно так говорит: «Могилку себе копаю». Я опешил и… проснулся!
Прошло еще несколько дней. Кошмар немного забылся, я списал его на впечатление, произведенное странной встречей с малышкой у клуба. И вот однажды открываю местную газету и вижу объявление: пропала девочка, пять лет. Ну и дальше, как обычно в таких случаях: имя, приметы, контактные телефоны. Перевел взгляд на фотографию, опубликованную тут же, и чуть в обморок не упал. С нее на меня смотрела та самая девчушка! Даже футболка та же самая, с мышкой. Раз сорок перечитал описания, фото до дыр засмотрел – сомнений нет, это она, я хорошо ее запомнил.
Что ж, кинулся к телефону, набрал номер, в газете указанный. Ответил женский голос. Я давай объяснять: так, мол, и так, у вас девочка пропала… а я ее видел… три дня назад, у клуба такого-то… И тут дама на том конце провода меня обрывает: «Простите, кого вы видели?». Я по новой объясняю: «Девочку вашу видел. Ночью. У клуба…». «Нет, – говорит женщина, – вы наверное ошиблись. Не могли вы ее видеть. Мою дочь нашли. Две недели назад. Мертвую».
Короткие гудки. Я снова беру в руки газету, смотрю на дату выхода – а ведь и правда, номер-то почти месячной давности. Кое-как справившись с волнением, пошел на кухню, где тетя компот варила. Затеял какой-то разговор, плавно подвел его к тому объявлению в газете. Оказалось, действительно, месяц назад в их городе пропала пятилетняя девочка. Родители и милиция с ног сбились, на всех столбах объявления развешены были… Вскоре малютку нашли. Убитую, закопанную в сквере за тем самым ночным клубом…