Мои школьные годы выпали на период начавшегося заката СССР. Но неглядя на это социальная школьная жизнь, как говаривал тесть, «кипэ, аж ревэ…».
Я, истина, никогда особенно не рвался в передовики и активисты. Но неугомонная школьная общественность непрерывно выдвигала меня на каждые геморройные посты. То редактором стенгазеты( поэтому что отлично живописал), то председателем отряда( поэтому что отлично обучался), то в Клуб товарищей по переписке( поэтому что отлично британский знал).
Вот с этим Клубом товарищей по переписке и связана деяния, о которой поведаю далее. Назывался Клуб, дай Бог памяти, по-моему, «Бригантина». Собирались мы после уроков. И покуда друзья-товарищи с рогатками наперевес гоняли футбол на бодром атмосфере, я, как крайнее мачо, сидел в духоте с несколькими ботанами и перелистывал письма от таковых же заучек из государств соцлагеря.
Ничего с этим сделать не мог, так как привитая с детства наука и верное воспитание не позволяли даже идеи о дезертирстве с такового важного политического мероприятия. Но, естественно, особенно перепиской с далёкими братьями-сёстрами по социалистическому интеллекту себя не напрягал. Хватало и реальных друзей-товарищей по школе и уличным затеям.
В различие от 2-ух моих друзей по клубу – Сашки и Алёшки. Эти, естественные ботаники, переписывались с десятком-двумя ребят из ГДР, Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Кубы и ещё нескольких государств. Мы, хулиганистые пацанчики, непрерывно подтрунивали над ними по такому поводу. Подтрунивали, подтрунивали… а позже в один красивый день, бац, и проводили обоих завистливыми взорами в дружескую поездку по размену к их другу по переписке. Причём, на цельных две недели. И причём, в Софию – столицу солнечной Болгарии! Совсем вблизи к золотому песочку с изумрудным морем. А мы остались в грозных сибирских краях со своими рогатками и обтрёпанным футбольным мячом. Наверное, как раз тогда, шестиклассником, я впервыйраз задумался о приоритетных упражнениях в собственной жизни…
В общем, скатались счастливчики-ботаны за муниципальный счёт в заграницу на две недели. Вернулись загорелые, довольные, с кучей воспоминаний. А совместно с различными сувенирами-безделушками и жвачками привезли такую историю, от которой у меня продолжительно ещё позже гулял мороз по шкуре.
…Когда Сашка с Алёшкой приземлились в Софии, их встретили чин по чину предки пацанчика-болгарина, с которым они переписывались возле года. Имя у пацана было на «Ж», не то ли Живко, то ли кое-что в этом роде. Семья Живко проживала в своем доме, так что драгоценным, хоть и малюсеньким, гостям из братской РСФСР выделили для проживания отдельную огромную комнату. Самого болгарского приятеля по переписке практически за день до прилёта с аппендицитом увезли в больничку. Но наши ботаники и без него отлично проводили время. Терпеливо ждя интернационального друга с выпиской за хлебосольным столом с его родителями и бабушкой, которая проживала тут же.
На ночь, как и все пацаны на покое, упражнялись друг перед ином в рассказывании ужасных историй про «жёлтое пятно», «синий ноготь» и прочую детскую «жуть».
Вот в разгар 1-го такового «страшно исторического» вечера в их комнату поначалу бесшумно постучала, а позже осторожно вошла болгарская бабушка этого Живко. Она, как и предки друга по переписке, чрезвычайно хорошо разговаривала по-русски, благодарячему сложностей в общении ни у кого не появлялось.
– Момчета, я шла мимо вашей комнаты и услыхала, какие вы интересные летописи рассказываете. А желаете, я вам реальную быль из жизни поведаю?
Алёшка с Сашкой отрадно закивали, сидя на кроватях. Потому что бедный резерв их личных историй уже подошёл к концу.
Старушка присела на табурет меж мальчишками и истока собственный рассказ…
«Лет 8 обратно это приключилось. Жила тут неподалёку одна очень-очень прекрасная женщина семнадцати лет. Звали даму Иванка. Все мальчишки в классе, да что в классе – во всей школе и на улице, желали подружиться с красавицей Иванкой или желая бы элементарно жить её до дома. Но у женщины уже цельный год был юноша Калоян. Красавец из красавцев. В свои семнадцать носил роскошные усищи и не знал отбоя от дамского пола. В общем, наиболее пригодную друг другу пару тяжело и доставить.
Конечно, почтивсе с неразделённой любовью втайне им завидовали. Особенно девчонки Иванке. Хотя виду пытались не демонстрировать. Потому что Иванка постоянно и в школе, и в соседях была на неплохом счету. Постоянно окружённая стайкой подруг и преданных почитателей.
Вот когда-то перед самым концом выпускного класса затеяли радостный девичник у одной из иванкиных подружек. Иванка недолюбливала девчонку, так как знала, что та без ума от её молодогочеловека. А поэтому днём и ночкой грезит вогнать клин в их безоблачные дела. Но до очевидного противоборства конфликт не заходил, да и Калоян на невзрачную( по сравнению с Иванкой) девчушку нималейшего интереса не направлял. Поэтому общалась красавица с завистливой неудачницей безо каждого опаски.
Родители женщины отлучились куда-то до самого утра, и радостная фирма отрывалась по совершенной.
Когда домашнее винцо на столе кончилось, развесёлые подруги кинули жребий – кому спускаться в пыльный прохладный подпол за добавкой. Так как добровольцами никто не соглашался. По жребию противная участь гонца выпала Иванке. Неприятная тем наиболее, что она с небольших лет до мурашек опасалась темноты. Подруги эту её детскую фобию знали и тем радостнее было высылать красавицу в мрачный полутёмный подпол с винным погребом и кучей маленьких кладовочек и чуланов.
Хихикая они подталкивали боязливо ступавшую даму к каменным ступеням, водящим книзу:
– Не бойся, Иванка, там же свет всюду горит! А на такую красавицу, как ты, даже у Волколака лапка не поднимется!.. Ступай смелей!
Когда Иванка опустилась по винтовой лесенке книзу и дошла до винного погреба в конце длинного извилистого коридора с тусклыми лампочками, водинмомент всюду гас свет! А откуда-то сверху издали донёсся согласный заливистый хохот. Это развеселые подружки в шутку щёлкнули выключателем. Если бы они знали, чем кончится их невинная шутка…
Замеревшую от неожиданности Иванку окутала кромешная мгла и кошмар. Поначалу она только вскрикнула, не в мощах шевельнуть ставшими вмиг ватными конечностями. Но уже в последующее мгновенье подхватилась, какбудто раненая птаха, и, расшибаясь об острые углы и прохладные стенки, заметалась по беспросветному подземному коридору. В некий момент с разгону ударилась грудью о невидимую в темноте деревянную дверь и повалилась с приступка в пустоту. Падая, обезумевшая от кошмара женщина ощутила, как кое-что плотное и липкое обхватывает её лицо и голову, какбудто цепкими пальцами. Затем она с размаху шлёпнулась на каменный пол и растеряла сознание…
Обморок продолжался непродолжительно. Иванка открыла глаза, но ничто не увидела. Её всееще окружала непроглядная темнота. А несчитая такого, лицо казалось какбудто зажатым в узкой маске. Было тяжело дышать. В нос и рот забивалась то ли узкая ткань, то ли кусочки плотный пыли. Девушка интуитивно стала срывать с головы и лица облепившую пелену. Та с треском рвалась, но никоимобразом не желала избавлять машущую руками несчастную даму. Иванка, не в мощах более выдерживать этот ужас в глас закричала. Тут же на потолке загорелась бледная лампочка, осветив маленький чулан-мастерскую, забитый всяким барахлом и весь увешанный сетками и прядями толстенной сети. Вскоре послышались торопливые шаги подружек, гурьбой спускавшихся к ней в подпол.
…Когда Иванку вывели под руки из полутёмного подземелья на божий свет, девчонки-подружки оторопели. Прежде неприступная горделивая красавица с тёмно-каштановым водопадом волос в роскошном воздушном платьице сейчас представляла собой душераздирающее представление. Вся перемазанная своей кровью из бессчетных ран и порезов, со спутавшимися космами, покрытая вязким слоем пыли. Но самым ужасным казалось то, что лицо и башка женщины были обвиты толстым слоем липкой сети, вследствии что она стала схожа на старуху-ведьму с серой кожей, а не на развеселую, румяную молодку, которой была ещё 10 минут обратно.
Только чрез час или более, с поддержкой сердобольных подружек, волосы и лицо женщины были освобождены от кусочков налипшей сети. Но чувство стягивающей кожу маски не проходило.
В последующие дни Иванка напротяжениинесколькихчасов стояла под водяными струями то жаркого, то прохладного воротила, натирала щёки, лоб и подбородок дорогими кремами, ходила в салоны красоты к массажистам и косметологам… Всё было напрасно! Кошмарное эмоция пребывания облепившей лицо и голову сети оставалось таковым же броским, как и в тот злополучный пир. Более такого, с всякой неделей оно лишь усиливалось и равномерно охватывало новейшие участки тела. Сначала шею, грудь, плечи… Потом перешло на руки и спустилось до самых ступней. Иванка чувствовала себя спелёнутой в густой неразрываемый кокон.
Врачи, ни кожники, ни психологи, ничто определённого не могли допустить, а поэтому и отыскать метод борьбы с этим неотвязным мо́ роком.
А чрез месяц-другой Иванка с страхом стала замечать скоро разрастающиеся морщины, какие возникли поначалу на лице, потом стали держать всё тело! И без такого ходившая подавленной женщина, совсем закончила улыбаться. ныне она пыталась избегать встреч с подружками и даже с обожаемым Калояном. Пропустила выхлопной, сославшись на мощное недомогание. Перед неизбежными выходами из дома стала применять косметику. Чего ранее себе никогда не позволяла, имея и так цветущий вид.
С каждым разом косметики уходило всё более и более. Да лишь утаить возникающие новейшие морщины удавалось сейчас далековато не постоянно. В конце концов Иванка кинула бесполезное рукоделие, ушла в глубокую депрессию и закончила вылезать из дому. Иногда только, смотря в щель чрез зашторенное окно, она следила, как былая подруга, у которой в доме и приключилось то фатальное происшествие в подвале, с торжествующим видом ходит под ручку с красавцем Калояном. На беспечного молодогочеловека Иванка зла не держала. Она же хозяйка его потихоньку отвадила, чтоб он не видел жуткого перевоплощения цветущего сочного абрикоса в сморщенный серый урюк…
Так прошло некотороеколичество лет. За это время что лишь не решали предки скудной женщины, чтоб высвободить дочь из костлявых лап ожесточенного и безызвестного недуга! Обращались к светилам медицины и в Болгарии, и в остальных странах СЭВ. Даже до Московских мед центров добирались. Всё напрасно. Анализы демонстрировали хорошие итоги. И остальные обследования ничто хронического не выявляли.
Но тем не наименее, юная женщина продолжала сохнуть, сгибаться и… седеть. Да-да, прежде густые каштановые с золотистым отливом волосы красавицы поседели и поредели. Каким бы шампунем отчаявшаяся Иванка их не полоскала, волосы висели спутанными серыми космами…»
Прервав повествование Живкова бабушка оглядела российских шестиклашек. Те сидели на кроватях, поджав коленки к подбородку и открыв рты.
«Что испугала вас, момчета! » – засмеялась бабушка. Мальчишки негативно замотали головами и наперебой закидали рассказчицу вопросами: «А что далее с той Иванкой стало?.. ». Но бабуля уже встала и направилась к выходу.
– Не знаю. Уехала их семья из наших мест. Вместе с дочерью Иванкой. И адреса новейшего не оставили…
С тем и ушла, прикрыв дверь и пожелав пацанам «добра нощ». А Сашка с Алёшкой ещё продолжительно не могли утихнуть и заснуть, памятуя и повторяя в который раз друг другу подробности оченьинтересного бабкиного рассказа:
– Как размышляешь, Лёш, это и воистину быль? Или бабушкины басни?
– Не знаю, Саня… Вот дождёмся Живко из больницы у него и узнаем…
Через недельку прооперированного Живко вконцеконцов выписали домой. Он вполне оправдал своё имя. Появился перед ясны очи собственных российских товарищей по переписке шустрый, радостный, с широкой ухмылкой и горящими чёрными глазёнками, желающими проказ и приключений.
Так что оставшуюся недельку пацанва навеселилась от души, получая огромное наслаждение от сообщества друг друга и позабыв обо всём на свете.
Только уже при расставании, ждя в аэропорту самолёт на Москву, российские мальчиши вспомнили про бабулин ужасный рассказ и вконцеконцов задали интересующие вопросы болгарскому дружку:
– Живко, твоя бабушка нам такую страшилку поведала! Про даму, подпол и сеть!! Это, истина, было на самом деле? Или она всё придумала?..
Парень тут же закончил улыбаться и обидно промолвил:
– Это не бабушка… А моя старшая сестрёнка Иванка… Всё, что она вам поведала, приключилось на самом деле. Сейчас ей только 20 5 лет…
Как громом поражённые Сашка с Алёшкой не могли до конца придти в себя до самого отлёта…
Уже в Новосибирске пересказали историю нам, собственным друзьям из Клуба товарищей по переписке. Помню мы позже даже импровизированную выставку рисунков на эту тему нашим клубом организовали, и я длиннющую стенгазету на другом этаже школы оформил, как редактор.
А чрез полгода болгарский друг Живко своей личностью в краски с ответным визитом нагрянул в Новосибирск. Не то к Сашке, не то к Алёшке. Сейчас уже и не вспомню. Одно только не забылось – когда он приехал, то на расспросы российских товарищей со слезами на очах сказал, что его сестра Иванка нетакдавно погибла.
От старости…
30. 10. 2017
Автор: благородный