Если продолжительно глядеть в бездну, то бездна начнет глядеть на тебя. Да, да, это так. И в доказательстве тому деяния моей близкий тети:
“Сама я российская, но всю свою жизнь прожила в Армении в городке Ленинакане. Работала инженером, растила дочь. Жила как все, а вданныймомент размышляю, что чрезвычайно отлично жила, таккак счастье как самочувствие, ежели его не замечаешь, означает оно имеется.
7 декабря 1988 года в 10 часов 41 минутку по столичному времени вся моя жизнь перевернулась. Дом качнуло так, что я чуть удержалась на ногах. Не сходу осмыслив, что это – землетрясение, я в чем была, в том и выскочила на улицу. Толчки повторялись опять и опять, а град на моих удивленных очах превращался в развалины. Складывались дома, пыль поднималась до небес, стоны, клики, растерзанные тела. От кошмара меня колотило мелкой, неприятной дрожью, но более только я опасалась не за себя, а за дочь и внуков. Жили они неподалеку, но через пыль и дым я не могла рассмотреть их дома. Бросилась я бегом к ним, в тапках, в халате, перескакивая чрез обломки зданий, чрез трещины. Дышать было нечем, по лицу струились слезы, смешанные с грязью, а я говорила как заклинание: «Только бы они были живы, лишь бы успели выскочить».
Пробежав чрез сквер, я увидела дочкин дом, точнее то, что от него осталось…
Ничего от него не осталось, лишь обломки. Я упала на колени и как раненый зверек поползла по этим руинам, обезумев от горя, рыдая и разгребая руками сор. Кто-то пробовал меня оттянуть, но впрочем… все живые были убиты горем так же, как и я. У всех под обломками лежали близкие и родные.
Не буду продолжительно говорить как ожидали технику и спасателей, как темными печальными тенями сидели у затухающих костров, молились Богу и кидались к любому человеку, вытащенному из-под завалов: МОЙ или НЕ МОЙ? ЖИВОЙ или НЕ ЖИВОЙ? Были, были и живые.
…Дочь я выяснила сходу: таковых длинных, практически до земли, густых волос не было более ни у кого. При облике ее у меня отнялись лапти: любимое дите было мертвое. Следом достали двухлетнего внука, его я с трудом опознала по костюмчику. Осталось отыскать лишь Маню, мою пятилетнюю внучку. Я сидела на прохладной земле, не в мощах подняться от навалившегося на мои плечи горя, и жарко молила Бога. Молила, молила, молила…
К вечеру Маньку извлекли из под завалов: плиты сложились так, что она осталась живая.
После длительных перипетий и скитаний отдали нам с Манькой комнату в доме: стальная печь, 2 постели с панцирной сетью, 2 матраса, стол и некоторые вещи из гуманитарки. Работать я устроилась в морг: после всех ужасов, что пришлось мне увидеть при разборе завалов, там я себя ощущала как в санатории – чистота и распорядок. Все бы ничто, да голодали мы чрезвычайно. Вот бес-то меня и попутал, отвратительную.
Однажды в морг привезли мужчину, сходу следовательно – не из скудных: доброкачественный костюмчик, туфли лакированные. Родственники традиционно мертвеца на простыне приносят, а тут – на ковре роскошном. Я не удержалась, спросила:
– Так вещи вы будете забирать: костюм, туфли, ковер?
– Нет, нет, сожгите все. Мы его в новое обрядим.
Какое там спалить. Я вещи в ковер завернула, да домой. Туфли с костюмом продала, ковер над Манькиной кроватью повесила. А далее как нашло на меня: все с мертвецов себе в дом несу, стираю, глажу, сбываю. А что похуже – себе оставляю: простыни, пододеяльники.
И вот, в одну из ночей моя Манька как закричит не собственным гласом. Я вскочила:
-Что такое? Что приключилось?
А малыш, давясь слезами, ведает:
-Сплю я, бабушка, и внезапно испытываю, что некто меня с постели спихивает. Глаза раскрываю, а вблизи прислуга лежит и на меня глядит.
С трудом успокоила малыша. А на последующую ночь еще ужаснее. Просыпаюсь от звука, какбудто давят кого-либо. Смотрю – моя Манька под одеялом барахтается и сдавленно орет. Я к ней бегом, покрывало в сторону, а малыш, полузадохнувшийся, с выпученными очами, ко мне на шею кинулся:
-Бабушка, некто прямо на голову мне покрывало набросил и владеет. Я кричу, а вырваться не могу.
С такого времени Манька стала чахнуть прямо на очах. Есть такое представление: не понос, так золотуха. Так вот, это про Маньку мою. Совсем уже квелая стала, лежит, ни рукою, ни ногой шевельнуть не может. А врачи говорят:
-Посттравматический синдром. Все со порой пройдет.
Не прошло…
И вот единожды Манька мне и произносит:
-А ты, бабушка, всех людей прогони из дома, я тогда и поправлюсь.
-Каких людей?
-Всех!
Тут до меня и дошло, что я совместно с вещами из морга и мертвецов к себе в дом привела.
Заметалась я по комнате, вещи хватаю и в печку, печку. Кидаю и молюсь:
– Помилуй нас, Господи, помилуй нас: буди милость Твоя, Господи, на нас, якоже уповахом на Тя; на Тя, Господи, уповахом…
Благодарю всех, кто прочел рассказ.
Автор: СЕРАФИМА.