Ночлег на могиле

В этот же вечер я позвонил другу и все ему рассказал, предупредив, что завтра вечером едим к ним. И лучше ему начать готовиться уже сейчас. Взяли с собой все по стандарту: цифровую и пленочную черно-белую камеру, фонари, самодельный детектор магнитных аномалий и, на всякий случай, фляжку святой воды, и свечку с церкви. Ближе к полудню я позвонил Свете, чтоб нас встретили, и мы поехали.
Всю дорогу мы обсуждали, что и как делать. Но, как обычно, решили действовать по обстоятельствам. Вот и конечная. А вот и Света с Настей. На них и правда лица не было. Видно было сразу следы двух бессонных ночей. Глаза красные, мешки под глазами и нездоровый цвет лица. Девчонок что-то действительно очень напугало. Ладно. Разберемся. А сейчас пора их малость успокоить. У них впереди еще одна непростая ночь.
– Привет, Светик! И тебе привет, Настен. Вы как, девчонки?
– Нормально.
– А если честно?
– А если честно, то всю ночь не спали.
– Кошмары?
– Нет. Просто очень страшно.
– Ладно, пошлите уже домой. Там и поговорим.
Дошли минут за 15. Домик был не новым. Скорее, неплохая жилая дача, чем частный дом. Внутри на душе сразу заскребли коты. Это все явно не к добру. Обычно они сидят молча. Было уже часов пять. К 6:30 мы все приготовили и решили еще раз пройти дом. Друг взял камеры, а я ДМА (Датчик Магнитных Аномалий), и прошлись по дому. Небольшой фон был от входной двери, но я сослался на то, что там идет проводка рядом. А вот на чердаке волосы на спине стали немного подниматься. Фон вырос и постоянно скакал. Так проводка себя не ведет, от нее фон идет стабильно. Это уже было как минимум странно. Надо было узнать как можно больше.
– Насть, а как часто это у тебя случается?
– Такой жескач первый раз.
– А шорохи, шаги, что-нибудь?
– Ну, бывает за месяц раз, ну может два.
– А обычно во сколько?
– С полуночи до двух.
– Понятно. Макс, к полуночи пойдем и поставим видео камеру снимать на чердак.
– Я знал, что ты это скажешь! Знал!
– А придется.
– Тогда вместе пойдем.
– Не, нельзя девчонок одних тут бросать.
– Вот сам и лезь туда тогда, раз такой герой. А я лучше их покараулю.
– Ну и фиг с тобой! Полезу один.
Дальше стали дожидаться ночи. Время тянулось очень долго, и я решили разрядить обстановку, предложив поиграть в карты. Никто не был против, и карты нашлись быстро. Так просидели до полуночи. Макс ехидно посмотрел на меня. Я нехотя встал, взял камеру и пошел наружу. Сказать, что было страшно – ничего не сказать. Света там не было, и единственным его источником был мой налобный фонарь. Аккуратно забравшись на чердак, я хорошенько его осмотрел и поставил камеру прямо у входа, напротив магнитной аномалии. “Батарейки новые, и флэшка на 8 гигов. Часа на 2 видео хватить должно.” – подумал я и спустился. В доме все было так же. Посидели еще и минут 20, и тут началось. С грохотом на кухне упала кастрюля. Мы разом вскочили с другом и ломанулись туда. Кастрюля еще каталась по полу. Но ее никто не мог уронить со стола. Я лично сам закрывал все двери и окна. По спине побежали мурашки, в очередной раз за этот день. Какого хрена тут творится вообще. Я раньше видел только магнитные аномалии, размытые фото да на аудио записи невнятное бубнение, а тут такое. Друг очнулся первый и начал неистово фотографировать. Я вернулся за ДМА и проверил кастрюлю. Фон был, как на чердаке. Не к добру это, ой не к добру. Пока все затихло, надо посмотреть, как там девчонки. Они были все в том же положении, в котором мы их оставили – под одеялом, и вжавшись друг в друга. Что происходило дальше, логически я объяснить не мог, и не могу до сих пор. С грохотом раскрылась входная дверь, хорошенько впечатавшись ручкой в стену. Послышался шорох снаружи, словно кто-то крадется, а дальше секунда или две тишины и грохот на чердаке, словно что-то тяжелое и твердое упало. Мне бы бежать надо было, куда глаза глядят, но любопытство взяло верх. И я пошел смотреть, что там творится. В этот раз друг одного меня не отпустил. Потихоньку мы дошли до лестницы на чердак. Первый полез я, другу сказал ждать внизу, на случай если что случится в доме. Луч фонаря разрезал тьму. Я ожидал увидеть что угодно, но только не это. Там не было никого. Вообще. Я заранее посыпал мукой пол, после того как поставил камеру. Следов не было, но камера валялась в полуметре от того места, где я ее оставил. В прицепе удар был сильный, и камера могла упасть. Но почему тогда мука лежала ровным слоем?! Надо было забрать камеру, оглядеться и идти обратно. Забравшись наверх, я поднял многострадалицу и стал двигаться понемногу дальше. Вдруг меня пробил животный ужас и дикий мороз. То ли это меня кинуло в озноб, то ли воздух стал холоднее за раз – я так и не понял. Времени не хватило. Я услышал шаг, всего один, и на меня навернулась старая коробка с хламом. Забыл обо всем, в том числе и о лестнице, я просто выпрыгнул оттуда. Четыре метра с копейками высоты дали свое, и я полетел кубарем. Лежа на спине, я светил на чердак, но никто не появился. Было тихо, словно ничего не происходило там секунду назад. Друг схватил меня за шиворот и втащил в дом. Смотреть на меня было жалко. Бледный, от ужаса ничего не может сказать, и только намертво вцепился в камеру. Когда я увидел друга и девчонок, у меня словно нервы сдали. Я вскочил и начал носиться по квартире. Я вспомнил все, что прочитал. Что читал в Библии, эзотерических книгах, видел в документалистике, и просто фантастике и ужасах. Носясь по квартире, я зашторивал окна, завешивал зеркала, когда нашел булавки, воткнул их во все дверные косяки, под конец загнал всех в комнату, засыпал солью дверной проем и окно, нарисовал круг, окропил все святой водой и зажёг свечу. За считанные минуты я превратил дом в бункер от нечисти. Так мы просидели до утра. Может, во время моего нервного срыва я сделал что-то правильно. А может, этому нечто хватило того, что чуть не довел меня до инфаркта, но больше ничего не случилось за ночь.
На утро я с другом стал собираться, предварительно обойдя еще раз весь дом. На чердаке все также фонило. Больше ничего я не увидел. Настя спросила нас: “Что это было? И что мне делать теперь?” Я замер. И обернувшись к ней, уже спокойно ответил: “Что это – не важно. А как избавиться, я понятия не имею. Насть, тебе бы в церковь сходить, чтоб квартиру освятили. Правда.” Завтракать мы не стали и сразу разошлись. Настя пошла к Свете, а я с другом на остановку. В этот раз ехали мы молча. Следующие 3 дня мы искали любую подходящую информацию. В итоге сошлись, что это был полтергейст. Но еще очень слабый, поэтому может только пугать, и на чердаке не смог мне навредить. Ящик упал вровень передо мной. Когда мать вернулась, Настя со Светой уговорили ее освятить квартиру, и этот бедлам закончился. На видео не было ничего. Удар, и камера падает на пол объективом вниз. Фотографии тоже ничего особенного не показали, и были благополучно потеряны. А жаль.
Имени настоящего тоже писать не буду, назовём героиню Мила.
Итак, привезли Милу в крайне невменяемом состоянии. Женщина отрешённо смотрела и постоянно отгораживалась от кого то руками, из людей никого не замечала, лишь мычала что-то невразумительное. Чтобы хоть как-то привести её в чувство, понадобилось 7 месяцев.
Это была очень красивая женщина, не по годам выглядевшая молодой.
Лечение ей давалось очень тяжело. Она постарела на десятка 2, поседела, иссохла, будто и не была никогда красивой женщиной. Периодически её навещала мать и её дети, но она никого не узнавала и прогоняла их. Могла днями пролежать в своей постели или около без движения в неудобной позе, как овощ. Буквально года за 3 до своей смерти она начала более-менее разговаривать. Говорила лишь со старым профессором, который её лечил. Тогда мой брат только-только устроился на работу и был пока малоопытен. У пациентки была толстая папка истории болезни, с рисунками и другими материалами по её непростому заболеванию.
Со слов матери пациентки было записано следующее: работала Мила в магазине обычным продавцом. Была в разводе, но всегда имела много поклонников. Один был особо настойчивым, но Мила его побаивалась, да и мужик был странноватым – нелюдимым, без семьи, детей. Люди его сторонились, боялась его и сама Мила. А он каждый вечер приходил под её магазин и потом молча провожал до дома, шёл как хвостик. Она уже и привыкла.
Случилось так, что наметила она из всех своих поклонников одного достойного. Одной всё-таки тяжело, да и дети – на зарплату продавщицы прожить сложно. Будущий муж видел, как преследовал его любимую молчаливый мужчина, и однажды решил с ним поговорить по мужски.
О чём они говорили 5 минут у окон, останется тайной, лишь на завтра весь маленький городок облетела новость: безответно влюблённый мужчина повесился в своей квартире. Мила тогда вздохнула с облегчением, но как порядочная женщина, виду не подала, на похороны пришла.
С похорон тех и начались с ней странности. После кладбища и застолья пришла она домой сама не своя. Закрылась в ванной, долго не выходила.
С тех пор её как подменили. С женихом своим она рассталась, детьми не занималась совсем, всё молчала, а через 2 недели после похорон и вовсе на работу перестала ходить.
Страшное случилось в один из вечеров. Мила, не выходящая из дома уже неделю, лежала у себя на кровати, глядела в потолок. Мать положила детей спать, сама легла. Примерно около часа ночи все вскочили из-за жуткого крика Милы. Вбежав к ней в комнату мать увидела, как её дочь отмахивается от кого-то, дико кричит и бьется в истерике. Попытка подойти к ней и успокоить её успехом не увенчалась, Мила, как была в халате, выскочила босиком из дома в холодную осеннюю ночь. Через час её нашли в поле, с безумным взглядом, растрёпанную и отмахивающуюся от невидимого преследователя. У врачей лечебницы ушло 10 минут, чтобы её словить и вколоть успокоительное.
Женщину лечили долгие годы, постепенно освобождая психику от непонятных страхов и лишь перед самой её смертью картина стала немного ясна.
Своему лечащему врачу Мила сказала, что она видит и от чего отмахивается все эти годы.
Дело в том, что перед смертью тот мужчина оставил Миле записку в её почтовом ящике. В ней говорилось, что он проклинает её и посылает ей в наказание демона, который постоянно будет терзать её душу и совесть. Женщина прочитала её утром, как раз перед тем, как соседка сообщила ей о смерти её воздыхателя. Когда Мила пошла на похороны, то там начала за гробом видеть мерзкое чудовище. Списав это на усталость и груз пережитого, она никому об этом не сказала, тогда она считала это сумасшествием. Но когда однажды ночью это нечто склонилось у её изголовья, когда она почувствовала скользкое холодное тело, охватывающее её шею и руки, она в порыве страха и других чувств, чтобы обезопасить детей и мать, убежала из дому.
Все эти годы оно закрывало ей рот своими щупальцами, она не могла говорить, иногда и дышать и у неё начинался очередной припадок. И лишь старый профессор смог кое как прогнать этого монстра у неё из головы.
Вообще врачи утверждали, что её подсознание на почве перенесённого чувства вины само сотворило этого демона, образ которого она взяла частично из предсмертной записки мужчины. Естественно медицина в такое верить не будет. Но мой брат, который поступил работать в дурку за года 4 до её смерти иногда при обходе смотрел на пациентов и ему действительно казалось, что кто-то заламывал женщине руки и перекошенное страхом лицо не было безумным.
Однажды утром Милу нашли в палате мёртвой. Результаты вскрытия показали, что женщина была задушена. Камеры видеонаблюдения показали, что в палату к женщине никто за ночь не заходил.
Однажды к бабушке приехала семья из трех человек. Бородатый, высокий отец Василий, его жена Акулина и их сын Остап, и вот какую историю я услыхала.
Остап поспорил с хлопцами, что переночует на погосте. Да не просто на кладбище, а уляжется прямо на могилу. Ударили по рукам, и он пошел в сторону кладбища.
И чем ближе он подходил, тем ему становилось тягостней на душе. Он уже жалел о том, что сболтнул сдуру свое обещание, но среди ребят и девчат была Оксана, девушка, которую он любил. Когда ребята спорили о нечистой силе и мертвецах, Оксана ойкала, прижимала ручки к щекам и восклицала, что ни за что бы не решилась пойти ночью на кладбище. Это-то и подтолкнуло Остапа сказать, что он запросто переночует прямо на могиле и ему будет нисколечко не страшно. Кто-то из ребят прицепился к его фразе, и дело кончилось спором на килограмм леденцов, что он всю ночь проспит на погосте. Было темно. На кладбище росли деревья и ели. От них исходила причудливая тень, которая шевелилась, повторяя движения ветвей и листьев на ветру. Казалось, что все вокруг двигается и летает. Остап надеялся, что где-то неподалеку спрятались девчата и хлопцы, чтобы проконтролировать его геройство. Это придавало ему силы. Луна спряталась за тучи, и стало беспроглядно темно. Остап продвигался на ощупь. Наконец он остановился. Нащупав бугор могилы, он улегся на нее, мысленно решив, что друзья затаились и видят его нерешительность.
Земля была все еще теплой от прогретого жаркого дня, и от могильной травы шел нескончаемый дурманящий аромат. Мозг Остапа лихорадочно работал, мысли сменялись одна страшней другой. Ему подумалось, что там, под землей, на глубине двух метров, прямо под ним лежит покойник. Руки его наверняка сложены на груди, а на лбу, как и полагается, положен венчик из ткани, на которой нарисованы кресты и слова из заупокойной молитвы.
Остап замер от жути, которая медленно, но упорно подкатывала к его сердцу. Он не мог ни бежать, ни встать ни закричать. Ему уже было все равно, следят ли за ним его друзья и Оксана или нет. Он чувствовал, что кончается от страха, но встать, уйти с этой жуткой могилы Остап не мог. Закрыв глаза, он молился, чтобы только уснуть если уж сил нет на то, чтобы встать и убежать. Вдруг ему почудился шепот, но не со стороны, а прямо-таки из-под него. Вернее сказать, шепот шел в ухо из могилы
«Остап, — шептал голос, — ты мой гость, а я твой хозяин. Никто ко мне не приходил эти годы, ты первый. Хочешь увидеть, где я живу?» «Я засыпаю, — мелькнуло в голове у Остапа. — Это сон», — и он действительно растворился в непонятном нереальном состоянии, какое бывает толь ко во сне, где невозможно определить, где явь, а где сон. «Пойдем!», — сказал все тот же тихий голос.
Перед его глазами появилось сжатое пространство — яма не яма, пещера не пещера. На уровне его глаз, так, как если бы он глядел перед собой, из земли торчали корни деревьев и камни. Он видел, как двигается, извиваясь в земле, червь, и ему в нос ударил терпкий запах земли и прелой листвы. Гроб старый, со сломанными, трухлявыми досками, а в гробу человек. Затем, как бывает обычно во сне, картинка изменилась. Остап шел по аллее. Мимо него шли какие-то люди. Они двигались тихо и молча. Старые, молодые, подростки, маленькие дети, солдаты, священники. Все они были одеты в одежды разных времен и эпох. Остап спросил своего спутника, почему они все молча ходят? — «Они ждут, когда их призовут». Неожиданно у Остапа мелькнула бунтующая мысль – сон это все-таки или не сон? Он обернулся на того, кто был, по его мнению, хозяином могилы, на которой он спал и чье лицо он видел в гробу.
– Я могу спросить все, что хочу? — спросил его Остап. По лицу его спутника промелькнула недовольная гримаса. Но он все-таки сказал:
— Да, можешь спросить, и я отвечу.
– Как твое имя? — спросил его Остап. — Меня звали Никола.
– Ты можешь мне сказать, когда я умру и как я проживу, а главное, выйдет ли за меня замуж Оксана?
– Оксана не выйдет ни за кого, она утонет, потому что жалость имеет свойство губить. Сам ты будешь болеть, но спасет тебя святое слово.
– Какое слово? — спросил Остап. — Я ни одной молитвы не знаю. Покойник остановился и сказал:
– Светает уже, нужно идти назад.
И они повернулись и стали возвращаться все той же аллеей.
– Я не знаю святых слов, — снова начал Остап.
– Слава Богу, что эти слова другие знают, — пробурчал его попутчик. Неожиданно на лицо Остапа кто-то ливанул воды. Он вскинулся и понял, что пошел дождь.
Уже светало, и было видно все, даже можно было разглядеть фотографию покойника на могиле, на которой проспал Остап. Лицо умершего было точно таким же, каким его увидел во сне Остап… С кладбища Остап бежал как ненормальный. Два раза он падал, порвал штаны об какой-то сломанный крест и разбил коленку.
Наверное от пережитого, у него начался жар. Мать поила его малиной, парила в бане, кутала в лопухи, но он все равно лежал пластом, здоровье никак не возврата лось. Приходили ребята, он понял, что они в тот день сразу же ушли, решив, что у него хватит ума не ходить на кладбище. Еще когда он отлеживался, ему сообщили что Оксана, спасая на речке ребенка, утонула. Ему вспомнились слова мертвеца, что жалость имеет свойство губить. Шло время, но Остапу становилось все хуже и хуже. Он рассказал своей матери о том, что с ним случилось в ту ночь. О совпадении смерти Оксаны и о том, что спасти его может только святое слово.