Стояли рядом 2 соседских дома. В одном жила женщина одинокая, вдова, недавно мужа похоронившая, в другом пара бездетная. Случилось так, что эта женщина узнала, что беременна, такой вот подарок ей муж перед смертью оставил. А соседка завистливая была сильно, детей у них уже 10 лет не было, а она вся извелась, так хотела ребёнка. И стала она наведываться к вдове. То пирог ей принесёт, то просто в гости посидеть. Набилась она ей в подруги, помогать обещала. Бабы местные видели, что завистница не спроста ходит к ней, удумала чего, но та всем улыбалась только, говорила, что помогать хочет вдовушке.
Душной ночью летней родила вдова дочь. Рядом была соседка, помогала ей. Говорят, как увидала ребёнка, так голову потеряла, так ей забрать захотелось малышку. Неделю, изо дня в день она ходила к вдове, то еду принесёт, то помочь предлагает.
А потом вдова пропала. Искали её долго и однажды лесник Прохор на болотах в лесу тело её нашёл. Соседка объяснила всем, что не в себе женщина была, мужа вспоминала, причитала, что с ребёнком жить не на что ей будет. И попросила она забрать ребёнка к себе, мол, детей у них нет, мать всё равно нужна, да и жили они хорошо, 3 коровы, большой огород, работников нанимали, достаток был.
Так девочка оказалась у завистливой бабы. Ох и любили её, баловали!
Лет 5-6 прошло, может больше. Однажды сидит девочка на крыльце, вдруг посмотрела за забор и улыбается. Баба эта смотрит туда же и не понимает, что там. Спросила у ребёнка, а та и говорит:
-Тётенька там стоит, красивая такая, машет мне рукой
-Да где ж там тётенька, нет там никого, тебе кажется.
– Да вон же она, в юбке алой да коса русая по пояс!
Тут баба призадумалась, уж больно образ этот ей вдову напомнил, та в юбке алой по праздникам ходила, косы заплетала густые.
Перекрестилась баба и ребёнка в дом увела.
А на завтра утром девочка о матери заговорила настоящей. Баба не говорила ей, что её мать умерла, да и никто сказать не мог, девочка всё время на виду была.
– А ко мне мамка приходила, что меня на свет родила! – вдруг радостно сообщил ребёнок.
Баба вся сжалась от страха:
-Да кто ж тебе сказал то это? Я твоя мамка! Я тебя родила!
– Нет, не вы моя мамка, а та тётя у забора моя мамка!
Разозлилась баба, что кто-то из деревни выболтал ребёнку, пошла по домам расспрос вести. Бабы на неё как на шальную глядят, у виска крутят. Зачем им было ребёнку о смерти родной матери говорить? Своих дел хватает, у всех хозяйство, дети, работа в поле.
Пришла баба домой ни с чем, не нашла виновных. Зашла в дом, а ребёнок на неё недобро смотрит и говорит:
– Это вы мамку мою убили и в болоте утопили, чтобы меня отнять.
И в слёзы. Баба к девочке, а та отстраняется, убегает, кричит, чтоб не трогала.
Выбежали во двор, девочка к забору подбежала и кричит в пустоту:
– Мамочка, спаси меня от неё, раз она тебя погубила, то и меня погубит!
Баба смотрит на эту сцену и крестится. Тут её удар и хватил, что увидала она, не знает никто, да упала замертво вмиг.
Осталась эта девочка расти с мужем той бабы. Женился он потом на хорошей женщине и всё у них было хорошо. Вот такая история ходила по деревне, где жила моя бабушка до войны.
“Девятилетний Егор приехал отдыхать к бабушке в деревню когда лето было уже на исходе, всего на пару недель перед школой. Бабушка была не родная, а как бы двоюродная, и жила она в очень приметном доме. Обычно дома в деревнях простенькие, одноэтажные, а у бабушки был большой двухэтажный особняк. На первом этаже располагались гостиная, столовая и кухня, а на втором – несколько спален. Дом был очень старый. Говорят, давным-давно, ещё до революции 1917 года его построил для себя деревенский староста, человек богатый и недобрый. Построил – да так и помер, не успев пожить в нём. Некоторое время дом пустовал, а после революции его отдали передовой колхозной семье во главе с агрономом Василием, которому бабушка Егора приходилась родной дочерью. Так уж получилось, что с годами померли все её близкие родственники, и остались только дальние, зато много. Зимою бабушка жила в большом доме одна, а на лето к ней иногда привозили погостить своих детей различные внучатые племянники и племянницы, иногда сразу несколько. Получилось так и на этот раз. Когда мама привезла Егора к бабушке, у той уже гостила Полина – бледная и худая девочка лет десяти-одиннадцати, почти ровесница Егора.
– Познакомься, Егор, это Полина, твоя троюродная сестра, – сказала мама. – Надеюсь, вы подружитесь и будете вместе играть. И слушайтесь бабушку!
Сказала – и уехала. Полина оказалась девочкой хмурой и неразговорчивой. Бабушка тоже не отличалась особой приветливостью. Не то чтобы она была не рада приезду Егора, просто она была уже весьма стара, и успела растратить в своей жизни почти все эмоции.
Вечером сели за стол, поужинали, молча посмотрели телевизор. В половине одиннадцатого бабушка сказала:
– Ну, пора спать. Пойдём, Егор, я покажу где твоя спальня.
Как и все остальные, спальня Егора находилась на втором этаже, рядом со спальней Полины. Бабушкина спальня была чуть дальше по коридору.
Пожелав Полине и бабушке спокойной ночи, Егор зашёл к себе в комнату, разделся и лёг в постель. Немного потосковав о маме, заснул.
Проснулся он среди ночи от заунывного детского плача. Как будто где-то рядом плакал младенец нескольких месяцев от роду. Егор сел в кровати и стал настороженно вслушиваться. Похоже, что плач доносился из-за стены, то есть из той комнаты, в которой спала Полина. Но откуда там мог взяться ребёнок? Да и ребёнок ли это?.. Какие-то странные хрипящие звуки проскальзывали в этом плаче.
Егор не на шутку испугался. Он соскочил с кровати, подбежал к выключателю и щёлкнул кнопкой. В спальне загорелся очень тусклый свет – настолько тусклый, что стало ещё страшнее, чем в темноте. Егор выбежал в полутёмный коридор и прошлёпал босиком до бабушкиной комнаты.
– Бабушка! Бабушка! – громко позвал, почти закричал он.
– А чего тебе, милок?.. – спустя некоторое время донеслось из-за закрытой двери.
– Там у Полины в комнате что-то странное творится! Там у неё какой-то ребёнок плачет!..
– Ребёнок?.. – переспросила бабушка. – А то, милок, не ребёнок.
– Не ребёнок? – опешил Егор. – А кто же?..
– Мара, – отвечала бабушка.
– Мара?.. – повторил Егор, не совсем понимая о ком идёт речь. – А почему она плачет как ребёнок, раз она не ребёнок? И что она там делает?
– Что делает?.. Кровь из Полиночки пьёт… Шёл бы ты спать, милок.
– Как?.. Как это кровь пьёт?.. – холодея, спросил Егор.
Бабушка не ответила. Егор почувствовал, что вот-вот заплачет от страха.
– Как это кровь… – захныкал он. – А если кровь… А если кровь, почему ж вы не пойдёте и не прогоните эту мару?!.. Я не могу, я маленький.. А вы взрослая!..
– Шёл бы ты спать, – ещё раз посоветовала ему из-за двери бабушка. – Где это видано, чтоб человек мару прогнал!.. Иди спать, говорю. Не ровен час, она и тебя почует!..
Что-то подсказало Егору, что лучше всего послушаться бабушку и сделать так, как она сказала. На цыпочках он пробежал до своей спальни, юркнул с головой под одеяло и проскулил в подушку до самого утра.
А с первым лучом солнца он выскочил из бабушкиного дома и бросился напрямик в поле, где уже гудел трактор. Подбежал к трактористу и с плачем стал умолять отвезти его куда-нибудь, где есть телефон. (Сотовых тогда ещё не было.)
Через два часа в деревню примчалась встревоженная мать и забрала Егора домой, даже не зайдя попрощаться к бабушке.
Поверила она ему или нет – неизвестно. Но история эта пошла кочевать из уст в уста. Добралась вот и до моих.”