У моей бабушки есть дача в Рязанской области. Каждое лето мы с родителями проводим там месяца два-три. Ближе к теме. После того как кончается наш кооператив, начинается поле. Ну, поле и поле, посмеетесь вы, что такого? Дело в том, что когда-то давно, десять лет назад, поле было лесом. Я помню, мы с папой много там гуляли, дышали свежим воздухом, смотрели на белочек, прыгающих по веткам… Как однажды ночью все дачники проснулись от запаха гари. Все думали, сгорел чей-нибудь дом, побежали проверять соседей. Только мой ныне покойный дед, выглянув из окна, сказал:” Носятся, как угорелые, придурки, про лес никто и не подумал. Наверх им ведь тяжело смотреть! Иди, Кать, сюда! – зовет он меня, – смотри, внуч, на небо! Вишь дым со стороны леса? Это горит! Пойду Петрова позову.”
Петров – это наш сосед. Так вот. Мужики сбежались, а тушить и нечего: нет больше леса, вдали только тлеют сосны, которые потом будут вечно торчать, несчастные, изуродованные деревья…
Прошло десять лет. На месте леса – поле. За полем – там, где тоже горело, болото. На болоте торчат останки сосен. Звери все давно сбежали.
Мистика началась с начала, то бишь после пожара. Народ столпился, стали пересчитываться. Ну, все вроде на месте. Как вдруг мой друг Илья, которому на тот момент было три года, сказал:” Дяди бомжа нет!”.
Дядей боржом был один дачник, который прямо тут и жил, но его дом сгорел. Дядя Дмитрий Аполлонович оказался на улице. Его палатка, его новая квартира и крепость, стояла в том самом горелом лесу! Бросились искать. Нашли. Но то, что нашли, и останками назвать нельзя было. Дело постепенно замяли. Никто бы Дмитрия Аполлоновича и не хватился, он был одинок. Зарыли прямо в лесу.
Основная часть народа возмутилась, конечно: можно ли так, не по-христиански, в землю, как попало? Моя семья тоже возмутилась, и семья Ильи тоже.
Но председатель кооператива вежливо объяснил, что ему проблем не нужно. Ну, кончилось, казалось бы, это дело.
Нет. Первого человека убили через пять лет после трагедии. Бабку, мать председателя, нашли в поле задушенной. Зачем она туда пошла – неясно. Дело до сих пор осталось, нераскрытое. Но похоронили ее как надо, по-христиански. Председатель собрался уходить с должности, но уйти не успел: его тоже убили. Тоже в поле, тоже задушили.
Началась паника. Все разъезжались, убегали, оставляя все как попало. Но мы с Ильей не смогли уехать – родители были в наших родных городах (он из Москвы, а я из Нижнего Новгорода). Среди дачников пошли слухи, что здесь орудует маньяк. Я спросила у дедушки, что думает он, а дед нахмурился и пробормотал:” Димку надо бы схоронить, все дела.”
Назначили нового председателя – сына прежнего, совсем юного, лет двадцати. Все считали, теперь-то убийства прекратились. Наступило временное затишье.
Один раз Илья гостил у меня. Мы и ночевали вместе. Я проснулась оттого, что Илья толкал меня в бок. Он показал на окно. Я выглянула и увидела, как новый председатель идет по нашей линии к полю. Мы с Илюшкой насторожились. Все спали. Мы оделись и выскользнули из дома следом за председателем.
Вдруг под ногой у меня хрустнула ветка. Председатель обернулся, вперив взгляд в темноту. ЭТОТ взгляд. Он много раз снился мне в кошмарах.
В глазах парня отражались огни домов, где еще не ложились спать. Но в них отражалась еще и СМЕРТЬ. В юных серых глазах было что-то такое, мертвое, жуткое. Но Ваня (так его звали) не увидел нас. Мы присмотрелись, и одновременно молча закричали. Глаза парня были подернуты мертвой пленкой, были тусклыми. Так, как это бывает у слепых или мертвых. Ванька был слеп, только странно, почему? Теперь он мог только СЛЫШАТЬ.
Председатель повернулся и пошел дальше. Мы шли за ним, еле дыша. Вот и поле. Юноша вошел в густую траву по пояс. Постоял и вдруг схватился за горло и стал себя душить. Рядом с ним стоял человек, но видно было лишь тень. Первым понял Илья.
“Дядя Дима!!!”- заорал он. Ваня внимания не обратил, но человек подошел ближе. Я узнала в нем покойного бомжа. Говорить не получалось, но я и не старалась.
– Вы, что ли? – лениво спросил бомж. – Так и знал, вы придете. Не бойтесь, мне смысла нет мстить вам. Хотите, подойдите к нему.
Мы подошли. Ваня дышал, но слабо, и все душил себя. От него попахивало, и я сразу поняла это: так пахло на похоронах моей прабабушки. Запах… Разложения. Вывод: Ваня уже умер!
– Да, он мертв. Но есть одна штука… Не скажу, вы маловаты. Скоро его душа освободится. Его найдут здесь. Проведут экспертизу. И вы поймете. Мою душу больше ничего не держит. Пока! – улыбнулся призрак бомжа и растаял в воздухе.
Мы сорвались. Побежали куда подальше, на цыпочках внеслись дом, разделись и заснули, как ни странно, без снов. Только перед рассветом, перед тем как проснуться, я видела, как со словами “Спасибо!” мне машет дядя Дима.
Утром нашли Ваню. Задушенным, а то как? По нашему общему настоянию провели экспертизу на время смерти. Так и есть: Ваня умер вчера около семи вечера. Но отчего, никто не знал: он жил один, ведь матери парень не знал, а о судьбе отца и бабки вы знаете.
Убийства прекратились – призрак успокоился.
Мы с Ильей и нашими друзьями долго боролись, и в прошлом году прах дяди Димы захоронили на деревенском кладбище. Мы прибираемся на могиле каждый год.
Вот, в принципе, вся история, можно считать ее выдумкой. Но с тех пор я не хожу в поле. И не гуляю ночью. И верю в призраков и мистику. Вот.