Хочу сходу проговориться, что вся магия, которая случается со мной, – это как правило, совершенно не ужасные, но элементарно необъяснимые действия. На сословие «ужастика» тащил лишь один вариант, да и то, в тот момент ужасно не было, было, быстрее, любопытно.
В общем, мне было пятнадцать, и мы с ином замышляли пойти поздно вечером походить по Смоленскому кладбищу. Идея была его: он увлёкся ночными кладбищенскими прогулками, таккак, по его словам, это давало ему воодушевление для написания музыки. А меня желал брать за компанию, и попутно испытать: а не появится ли и у меня также подобных приступов воодушевления. Друг тогда веровал, что на Смоленском Кладбище располагаться специфическая таковая аномальная зона, которая способствует людям открыть собственный созидательный потенциал, и стремился испытать свою концепцию на практике. Кладбища я не опасалась совсем. Всё детство чрез него ворачивалась из школы домой – и ничто пугающего не видела. Наоборот, такое умиротворение непрерывно ощущалось, спокойствие. Зимой нередко ворачивалась в темноте – и всё одинаково не видела и не слышала там ничто ужасного, ни разу. Так что на предписание отреагировала совсем тихо, и согласилась.
Был конец октября, и уже стемнело, желая было не так уж поздно. Кладбище было заперто, довелось залезать чрез ограду. Какое-то время мы с ином элементарно бродили по дорожкам, любовались ночным небом. Где-то далековато ездили машинки, и другу это не нравилось, поэтому что «нарушало атмосферу». Он потащил меня вглубь кладбища по каким-то чуть видным тропинкам. Проклиная всё на свете, я ковыляла за ним и угрюмо размышляла о том, что сапоги станет не отмыть. Ни намёка на магическое расположение, из-за которого мы на кладбище появились, не было. Наконец мы забрались совершенно далековато. Несмотря на то, что кладбище я знала отлично, это пространство казалось неизвестным. Я списала это на темноту, которая неуловимо меняет очертания. Темнота была совершенной, иллюзия – нехороший, я еле различала силуэт друга, идущего на пару шагов спереди. Фонарей в той доли кладбища нет, и почему-то стало не следовательно огней домов. Меня это чуть-чуть заставилозадуматься, таккак листьев на деревьях практически не было, а Смоленское кладбище не такое уж огромное, то имеется, желая бы вдалеке созидать окна мы, вроде как, были обязаны. По последней мерке, ранее я постоянно видела их вдалеке, из хотькакой доли кладбища. Тем не наименее, огней не было, машин также было не слышно, и я выкинула это из головы, вполне сосредоточившись на том, чтоб не поскользнуться и не свалиться в грязь. Вот тут это всё и приключилось.
Друг длячего-то остановился у огромного железного контейнера для мусора. Вокруг были лишь густые заросли кустов, деревья, могилки. Вдруг послышалось какое-то странное гудение, которое шло какбудто бы со всех сторон сходу. Может, сверху, может, из под земли. Оно было всюду. Монотонное гудение на низкой ноте, в каком-то значении, это был даже прекрасный, завораживающий звук. Я стала осматриваться, бесплодно стараясь найти источник звука, поинтересовалась у друга, слышит ли он это, и что это может быть. Однако же друг мой стоял с блаженно-отрешённым видом, усмехался и глядел кверху. Я также поглядела. Ничего там не было – небо и ветки деревьев, всё. Зато опять посмотрев перед собой, я опешила так, что сходу о приятеле забыла. Из под земли прямо перед мусоркой вырывались два конуса тёплого жёлтого света. Причём как ежели бы верхушка конуса находилась под землёй, то имеется, это были как бы срезанные световые конусы высотой метр или чуток более. Потом возник ещё один. Ещё один, и ещё. Появлялись они когда-то чрезвычайно плавно, но при этом скоро, не знаю, как это обрисовать. Они мало подрагивали, и пульсировали, любой в собственном темпе. Почему-то мне совершенно не было ужасно. Я глупо стояла и рассматривала высвеченную травку в основании данных конусов, пятна ржавчины, высвеченные на боку мусорного контейнера. Потом поднесла к свету ладошки, и в мелких деталях разглядела все полосы на собственных руках. Я ощущала себя когда-то тупо: не представляла, что делать. Снова позвала друга, но ему очевидно было не до меня. Он продолжал улыбаться и глядеть кверху. Звук становился громче, но световые конусы не стали яснее или более. Закончилось это когда-то чрезвычайно грубо: звук стал затихать, потом сзаду раздался некий глухой звук, какбудто кое-что не чрезвычайно тяжкое упало на влажную землю, и звук пропал. Я обернулась, но ничто необыкновенного не увидела, а когда повернулась назад, конусов света уже не было. Друг уже пришёл в себя и начал взахлёб говорить о каком-то чудном видении – ему привиделся светлый мост чрез бездна, но цвета были не как в подлинной радуге. После увиденного, я ничему не удивлялась, и элементарно серьёзно кивала. Хотя до такого дня видениями мой друг не мучился. До самого дома он пробовал выбрать описания для данных цветов радуги, но так и не смог. Когда я поведала ему про то, что видела и слышала, он когда-то не вособенности опешил. Видимо, мысль о радужном мосте захватила его полностью.
Только когда я уже говорила всё это другу, мне стало ужасно, причём чрезвычайно. Спала со включенным светом, и практически месяц пробовала избегать кладбища. Зато друг под впечатлением от только этого написал песню, которую длительное время считал наилучшим собственным творением. И чрезвычайно расстроился, что у меня никаких возможностей не открылось, таккак такое явление, по его словам, было очевидным знаком выше. Правда знаком что, сконструировать он затруднился.
Что это могло быть? В НЛО я когда-то не верую, фары машин – также навряд ли, там негде было проехать машине. К тому же, конусов было 5, а не два или 4, благодарячему навряд ли это был свет фар… Какое ещё разъяснение может быть у такового явления?