В детстве, родители отправляли меня и младшего брата с бабушкой каждое лето в деревню, находящуюся в Псковской области, Себежский р-н (далее уточнять не буду). Там у нас много родственников, сама бабуля тоже из тех мест. Мне было семь лет (точно не помню, т.к. прошло уже лет 25), когда в один прекрасный летний день, я и мои 2 троюродных брата (оба старше меня на 4 года), решили пойти в лес искать патроны (в своё время в окрестностях шли интенсивные бои), родным сказали, что за грибами, вышли из дома примерно в час дня и углубились в чащу. Надо сказать, что места там довольно глухие, и из диких зверей я там ни разу не видел, только медведя (следы только). Особого плана по поиску у нас не было, просто шли неторопясь прямо, шли довольно долго, пока не перестали узнавать местность, затем до старших дошло, что мы заблудились… Решили повернуть обратно, идём – а один хрен – непонятно уже куда. Короче, часа через два выходим из леса на огромное поле, на котором стоит деревня, а через поле идёт просёлочная дорога. Ура! Подходим ближе к одному из домов и понимаем, что там давно никто не живёт – трава у дома по пояс, как и у остальных, интересно же. Заходим внутрь одного из них, там одна комната, посередине – большой стол и две длинные лавки (всё из дерева, стол без клеёнки), в стол воткнут странный длинный нож (ржавый уже, но крепкий – почистить и ещё долго послужит), в комнате больше ничего нет, т.е. вообще ничего, даже мусора и пыли, на стенах пусто, даже засохшего кала, как обычно в заброшенных строениях бывает – нету. Один из братьев нож этот вытащил и забрал себе (нож – как позже оказалось – стандартный немецкий штык-нож). Другой брат стал нагнетать страху, типа пошли отсюда, что-то мне как-то не по себе. В остальные дома (их было штук 6-8, заходить уже не стали). По просёлку, через часа 2 вышли на дорогу, ведущую через все деревни в этом районе (и нашу тоже), и поздно вечером пришли домой, где и огребли люлей от родных и близких.
Теперь страшное:
– Вышли мы в лес первоначально, не пересекая дорогу, по которой вернулись домой, но после наших скитаний, на эту самую дорогу мы вышли с её другой стороны.
– До сих пор никто не знает, что это была за заброшенная деревня, хотя мы спросили у всех взрослых и у местных в т.ч. – никто не слыхал, хотя, судя по всему, за 10 – 12 часов, что мы пропадали – не так далеко мы смогли бы прошагать, да ещё и по пересечённой местности.
– Брат, который тогда взял нож себе, два года тому назад умер от передоза у себя дома, когда его нашли – в руках он сжимал тот самый штык-нож…
@Неждалигады
Юльке и Олесе на тот момент было лет 8-9. Жизнь в деревне довольно скучная, если просидеть там все лето, поэтому переделали они все дела по дому, которые были в состоянии выполнить, и после обеда, когда животных погнали на пастбище, оставалась еще куча времени до вечерней дойки. Они уже не знали, чем себя занять, и открыли новую забаву – искать клад. Они брали какие-то стамески, маленькие куски металла (ну не лопату же огромную с собой по деревне таскать), выбирали чем-то приглянувшееся им место и приступали к раскопкам, наделенным своим детско-игрушечным смыслом. Увлекались они этим уже неделю, таскались и по нашему краю, и по другому, и недалеко в лес ходили, и за сараем копали, и как-то додумались разрыть землю около нашего колодца, у корней могучего дуба. И можете себе представить их радость и удивление, когда они нашли то, что искали! На глубине сантиметров 10 кругом лежало 12 штук копеечных монеток, в центре – тринадцатая копейка. Ошалевшая от радости Олеська сгребла в ладошку все найденное, и кладоискательницы побежали в нашу хату поделиться своей небывалой удачей с бабушкой. Сбивчиво, перекрикивая друг друга, счастливые дети рассказали, что нашли клад, и когда до бабушки Аллы дошел смысл их истории, она побледнела, надавала девкам подзатыльников, потребовала эти монеты отдать сейчас же ей. Девочки явно ничего не поняли и потребовали объяснений, на что бабушка гаркнула: «Нахрена ж вы все грабками своими цапаете, дурехи, отчитывать-не отчитать вас теперь. Нельзя деньги с улицы в хату тащить, сколько ж вас еще учить, а?» Девчонки перепугались. Бабушка велела отмыть руки и сидеть дома до вечера, а как солнце садиться будет, на пруд пойдем. Так и сделали. Девки сидели, подавленные, ощущая не очень ясную вину и тревогу, смотрели рябящий первый канал в черно-белом цвете, а бабушка что-то бубнила и собирала какие-то вещички.
Солнце начало клониться к земле. Бабушка объяснила, что ничего страшного с ними не будет, но на этих копейках порчу на смерть сделали, и ей придется снять порчу с детей и забрать на себя. Девчонок затрясло от страха, как же, бабушка смерть забирает. Но она пообещала им, что не умрет. Взяла два белых платка из шкафа, свечки церковные, девочек за руки и пошли к пруду, на деревянную кладку.
Уже в густых сумерках началось действо. Ничего сверхфантастичного, Анон, ты не услышишь. Бабушка повязала им эти белые платки на лоб и начала что-то читать. Дрожащие от ужаса девчонки моментально глупо выпрямили спины, ноги вместе, руки по швам, дрожать перестали, шевельнуться не могут, словно окаменели, стоят, как столбы, неживые, у самой воды, в темноте. Бояться они продолжали, но это чувство было сильно притуплено, оно почти не ощущалось, только знали, как сильно расширились зрачки, и бешено крутили глазами во все стороны. Бабушка долго бормотала, иногда махала руками, брызгала на них водой, а потом все закончилось внезапно. Девочки от неожиданности еле устояли на ногах, мышцы снова обрели возможность произвольно двигаться, страх сменился скукой. Бабушка сняла с них платки. Они довели Олесю до двери дома и пошли к себе. Дед сцеживал свежее молоко через мелкое сито и начал ругаться, что, мол, нет никого, никто не помогал скотину загонять, бабушка ему молча дала знак заткнуться и легла на диван. Юлька уснула мгновенно.
После этого бабушка три дня лежала в дикой лихорадке, с сороковой температурой, и, разумеется, никакие антибиотики и народные средства ей не помогали. На 4-ый день она встала с кровати абсолютно здоровой.
Как потом она нам рассказала, этот странный обряд, который лишает человека контроля над своим телом, превращая его в окаменелость, называется «столб». Его делают, чтобы человек, над которым совершается какое-то действие, не мог от страха убежать, заорать, утопиться, прыгнуть из окна и все такое прочее. А белые платки – платки похоронные, снятые с покойника перед укладкой его в гроб.
А что касаемо порчи – бабушка человек не «черный» и к методам сведения порчи на того, кто сделал, не прибегает. Ясно только, что какой-то заразе девчонки помешали своим копанием, они ведь у всех на виду были, по всей деревне таскались.
Такая история, Анон. В этом Дебрево еще много чертовщины происходило, может, попозже еще напишу”.
Автор: Даша Чубова