Это деяния не ужасная, элементарно печальная наверняка, но порция мистики в ней есть… В 42 году моей бабушке было 14 лет. Ее старшая сестра Аня уже издавна была мобилизована, в первые дни борьбы зенитчицей была, в Химках стояла их дробь, а старшему брату Ивану толькочто исполнилось 18, и, естественно, его также сходу отобрали на фронт. Через месяц или два от него пришло письмо о том, что на последующий день ему предстоит первый бой. Больше писем не было. А скоро пришло уведомление: исчез без новости. Прабабушка моя убивалась страшно: единый сын, таковой молодой.. Но соседи и знакомые как могли успокаивали ее, убеждали не терять веры: раз похоронки не пришло, означает, можетбыть жив, контужен, в госпитале. Прабабушка когда-то и приободрилась – ну, а внезапно и действительно? Мертвым его никто не видел, стало быть вера имеется. А в те эпохи по дворам прогуливались цыганки, давали погадать. Пришла одна таковая и во двор, где жила моя бабушка со собственной матерью, моей прабабкой. Ну прабабка и стала ее манить: сходим, погадаем на Ивана, где он, что с ним, скажем, что на фронте он, а что повестку получили, произносить не станем. Цыганка добровольно взялась погадать: сделала расклад прямо во дворе на деревянном столе, где традиционно мужчины “козла” забивали. Но только вгляделась в карты, побледнела, одним махом сбросила все карты со стола и заругалась на мама и дочь: “Что ж вы делаете, а? Я на мертвых не гадаю – грех ужасный! И не нужно мне вашей платы, ну вас! ”, и, ругаясь по любому, схватила свою колоду и ушла бросать. Не соврала цыганка – Иван с фронта так и не возвратился никогда.
