Я и она живём в посёлке, который является районным центром, но покуда она училась в школе, любые каникулы проводила у собственной бабули в селе. Деревня глуховатая, обитателей мало, но молодёжи летом было чрезвычайно немало, вероятно все к родным приезжали, таккак краса там неописуемая.
Рассказываю с её слов: “Ушёл чрезвычайно неплохой известный в армию, всё бы отлично, но чрез месяца два стали прибывать от него письма, в которых он писал, что немало времени проводит в госпитале. Его там нередко избивали чуток ли ни до полусмерти, поэтому что он кое-что услышал, что не обязан был чуять, он знал то, что не обязан был ведать. Так прошло полгода, письма с таковым вхождением не прекращали прибывать, покуда его родителям не сказали о том, что он повесился. Привезли его в деревню, хоронили в цинковом гробу, а мать-алкашка даже слезу не пустила на похоронах. Фотографию на монумент поставили армейскую, где он в форме сидит, усмехается. Я была там, чрезвычайно жаль его было, таковой неплохой юноша был, мы всей деревней рыдали. Закопали его, поставили монумент, а мы всё ещё стоим и плачем… Тут знакомая мне произносит: “Ты глянь-ка на фото! ” А на фото у него прямо на наших очах седели виски, ухмылка какбудто спадала с лица, и отображалась сине-фиолетовая полоска на шее. Прям так четко. И до сих пор фото это так и висит”.
Я, правдиво заявить, не поверила ей и умоляла доказательств, но она наотрез отказывалась снимать монумент. Но не так издавна я нашла вольный день и съездила туда совместно с ней, она сближала меня на то наиболее кладбище, и я элементарно в кошмар пришла… Всё, как она и описывала… И взор его таковой грустный, как какбудто глаза на мокром месте, и полоска на шее, как какбудто от веревки, и виски седые… Он какбудто уже после погибели таковым методом пробовал заявить, что он не сам покончил с жизнью, а его уничтожили. Видимо, он истина знал то, что ведать не обязан был…