Места у нас глухие, 110 км от Питера, места ожесточенных поединков времён Великой Отечественной. На этом месте был как-то обитель, но монахи ушли ещё в конце 19 века. Что-то не понравилось. Морозы у нас зимой лютые, плодовые деревья замерзают, даже ежели по всей Ленобласти зима мягкая. Ближе к ночи даже летом наползает отвратительный мокрый туман.
Однажды, когда мы лишь получили участок, дед его “расчищал”. Большие деревья срубили сходу лесозаготовщики, а кустарник остался. И вот единожды дед рубит один кустик у самого корня, и внезапно как какбудто некто у него прямо над ухом произносит:
– Перестань! Убери топор!
Дедушка обернулся – никого. Опять заносит топор, и тут некто снова:
– Не смей!
Он положил топор, обернулся – никого. Наклонился к самым корням и увидел: лежит в земле противотанковая мина-блин. Если бы ещё пару раз ударил топором, мог бы прямо в неё угодить. А как поведёт себя гримаса, столько лет пролежавшая в земле, неизвестно…
Дедушка мой болтать зря не обожает, летописи не придумывает. Да я и хозяйка была в таковой ситуации. Копала картошку и наткнулась на большой ком слипшейся глины. Хотела его лопатой разбить, а заступ бери и соскочи с черенка. Я плюнула и села избирать картошку. И ком тот решила руками размять. Разминаю, а внутри взрыватель от снаряда сорокопятки…
Вечером, после заката, случается странное чувство, что некто стоит в темноте под окнами. Лежишь в кровати на веранде и слышишь, как травка шелестит под чьими-то шагами. Выглянешь – никого.
Иногда глядишь в створ пути, а там внезапно появляется фигура. Идёт-идёт и теряется, никуда не сворачивая.
А единожды мы с ином узрели, как спереди просёлочную путь переходит мужчина в военной шинели с винтовкой за плечами. Было чрезвычайно страшно…
И ещё была деяния. Мылась я в бане, а водогрея у нас тогда ещё не было, и воду носили из дома в вёдрах, нагретую кипятильником. На первый парок пошёл дед, а позже я. Дедушка воды истратил благородно, и бабушка обещала доставить мне ещё ведро и определить в предбаннике. Моюсь я, означает, и слышу: дверь предбанника открылась, шаги( тяжкие, я решила – неужели дед получился распаренный на улицу и понес мне ведро?) и звякнуло кое-что( я решила, рукоятка ведра). Я кричу:
– Спасибо, дед!
В протест – Безмолвие. Дверь хлопнула. Думаю, не услышал. Вышла в предбанник – нет ведра. И лишь в бадье, где у нас питьевая влага стоит, плавает ковшик, какие висел на стене в ином углу предбанника. В бадье было воды до краев, а стало очевидно меньше.
Минут чрез 5 бабушка воду принесла. Я узнаю:
– Дедушка, что ли, глотать заходил?
А она глядит на меня удивлённо:
– Нет, дед в доме футбол глядит.