Удивительные чудеса с людьми на самом деле проистекают, и этому имеется точные свидетельства.
Со мной за 65 лет каждое бывало, мог пропасть не единожды. Но что меня постоянно успокаивало — это видение в первые минутки моего рождения. Никто не верует в такую мою память, мать также постоянно отмахивалась — мол, быть такого не может, чтоб малыш мог держатьвголове момент рождения. Однако я знаю, что не заблуждался в собственном главном впечатлении.
Словом, я незабываю, как меня, лишь что родившегося и шумно закричавшего мальца, некто владеет на весу, юная дама в белой сорочке лежит на сером клеенчатом столе, у нее под башкой подушка, пуповина еще не перерезана.
Слева стоит мужчина в белоснежном халате с усталым выражением лица, серьезный, у него пот на лбу, а справа — двое улыбающихся людей, также в белоснежных одеждах. Мама заявляет — никаких 2-ух докторов справа не было! Были лишь медицинскаясестра и врач-акушер из их районной больницы. Но я незабываю, отлично незабываю данных двоих — у них были такие добрые, ликующие лица, большие улыбки… Будто они довольствовались за меня, пришедшего в новейший мир.
Спустя немало лет я стал догадываться, что это были мои ангелы-хранители, и их у меня аж двое! Наверное, благодарячему меня хранит судьба. Не буду немало говорить, но один вариант был чрезвычайно впечатляющим.
Я приверженец зимней рыбалки, и вот единожды, лет двенадцать обратно, мы втроем с Николаем Олейниковым и Колей Бауткиным катим на новейшей «шестерке» Олейникова рыбачить в Волго-Ахтубинскую пойму. Поздний ноябрь, лед на озерах уже укрепился. Мы сворачиваем с автотрассы и чрез полкилометра подъезжаем к широкой опоре, заполненной водой.
Нам ее нужно переехать, а далее знакомое озерцо, где вособенности отлично клюет красноперка. Я водителю произношу: «Возьми правее» — там были видимы отпечатки колес проехавшей автомашины. Он: «Да нет, вот же некто ехал…» — и выезжает на лед прямо поперек балки.
Только отъехали с десяток метров, лёд под нами проломился, и мы медлительно погружаемся в воду. Тут у меня перед очами точная головка до сей поры. Я сижу сзаду водителя и вижу: слева на стекле дверцы степень зеленоватой воды больше, больше, а на резиновом уплотнителе кругом двери выступают капли, как пот: там, сям, ниже, больше. Воды еще нет, в машине покуда ясно, поэтому что солнце встало и освещает ясно. Бауткин на главном сиденье произносит: «Нет, Коля, я мочиться не хочу. Ты завез, ты и вытаскивай! » И мне также жуть как не охото плескаться в прохладной воде, и также надеюсь на кое-что. Ни у кого никакой паники, даже когда-то по фигу всё, какбудто не с нами это. А машинка уже погрузилась совместно с крышей, уже над нами влага, и она потекла по ногам.
«Надо выходить, — произнес Олейников. — Давай, Жорка, открывай дверцу», — и отжимает замок со собственной стороны. Я также наваливаюсь на дверь, желая, незабываю, успел заявить, что побегу за выручкой на трассу. И тут меня хлынувшей водой выносит на поверхность. Даже промокнуть полностью не успел. Выскочил на лед и, почему-то не оглядываясь, бегу к шоссе. А там, как на счастье, «ГАЗ-51» с будкой, едут рыбаки, человек 20. Видят, я мокрый, повернули без расспросов. Подъезжаем: «А машина-то где? » — узнает водитель. Машины нет! Сидят на льду у темного проема Олейников с Бауткиным, и всё.
Водитель заупрямился, не желал тянуть утонувшую легковушку, но рыбаки уговорили. Пришлось владельцу «шестерки» снова нырять в воду с тросом, и усилиями «ГАЗ? 51» и 2-ух 10-ов мужиков машинку растянули на сберегал. Мы даже костер не стали разбавлять: выжали штаны, рубашки, выпили жаркий чай из термосов, желая хлеб, естественно, размок. Машина скоро завелась, и мы собственным ходом уже в полдень добрались в град. Все живы и даже не заболели!
Я считаю, это мои ангелы-хранители попытались. Я до сих пор незабываю их добрые и веселые лица, желая никаких крыльев за спиной тогда не разглядел.