История эта случилась не так давно.
Моя подруга (будем называть ее Анной, настоящего имени по понятным причинам не назову) вышла замуж, причем ее выбор удивил всех вокруг. Она ездила отдыхать в Румынию, в живописнейшем городке Брашове познакомилась с молодым человеком – и закрутилось-завертелось. В итоге – свадьба, и, как следствие – беременность.
Ее, теперь уже супруг, требует отдельного описания. Когда я первый раз увидела – озноб по телу прошел. Высокий, худой, кожа бледная, под глазами – тени. Сами глаза – черные, причем до такой степени, что не понятно, где зрачки, а где радужка. Что она в нем нашла, прости, Господи? И такой жутью от него веет, что хочется схлопнуться в подпространство – лишь бы больше на пути ему не попадаться. Для себя я его называю Черным Магом, хотя едва ли это точное определение его сил… Однако большинство окружающих воспринимает его вполне адекватно – словно ничего не замечая. Возможно, это только для тех, кто чувствует и видит, сие чудо выглядит именно так…
Впрочем, история не об этом, точнее, не совсем об этом. Анна решила рожать дома – то бишь, в России. Что ей в голову взбрело, и чем не устроила Румыния – неизвестно, но факт остается фактом – разрешаться от бремени она приехала домой. Устроили ее в частную клинику, на сохранение лечь предлагали – отказалась, и все было отлично, но матери ее сказали, что прогнозы неутешительные. Врать не буду – точного диагноза не знаю, но Анне сказали: «сама родить не сможешь». А она уперлась рогом, мол, сама будет – и все тут. В положенный срок началось…. Дальше – со слов ее матери, которая в тот момент сидела под дверью родильного зала рядом с зятем.
«Сидим, значит, ждем. Волнуюсь, естественно, сама первый раз тоже рожать боялась, а дочка еще страшилок всяких про роды начиталась – наслушалась. Потом слышу – крик младенческий раздается – и на душе потеплело сразу. Вдруг Миша (имя изменено) резко вздрагивает – словно током его ударило. Я у спрашиваю: «В чем дело?», а у него глаза испуганные и неживые какие-то. А в палате слышно – суета какая-то, кто-то выбежал, вернулся с еще несколькими докторами. И Миша следом за ними – а его никто не держит, как будто и не видят вовсе. А меня не пускают! Под дверью мечусь, страшно, не знаю, что и думать. Тут он выходит. И вид у него – словно неделю не спал и не ел – к стене прислонился, да по ней на пол и сполз, сидит, глаза прикрыл, но улыбается – довольно и с облегчением каким-то… А потом и врач вышел – сказал, что хорошо все, что и дочка, и внучек живы и здоровы…»
Когда Анну с ребенком выписали, они еще несколько недель жили у ее матери – а я пришла в гости, поздравить молодых родителей. Ребенок спал, Михаил ушел в магазин, а мы с Анной устроились на кухне. Сидим, пьем чай, и что-то потянуло нас на разговор о самих родах. Вроде хиханьки-хаханьки, а тут лицо у нее в один момент серьезное стало – и она, перейдя едва ли не на полушепот, начала рассказывать, как рожала. Рассказала, что от боли едва ли не теряла сознание, а когда ей показали кричащего сына, все в глазах поплыло, и за спиной доктора она увидела высокую фигуру, закутанную в черное. А потом начала наблюдать за «картинкой» словно сверху и чуть-чуть сбоку. Фигура медленно, очень медленно – из дальнего угла помещения, стала подходить к ее телу – в этот-то момент в палату врачи и вбежали, а вместе с ними – ее благоверный. И когда он вошел – фигура отпрянула от Анны, повернулась к нему. А он голову склонил – словно поклонился – и левую руку ей протянул, за которую тут же был схвачен, как сказала Анна «тонкими, длинными и по виду очень цепкими и сильными пальцами». После этого Анна больше ничего не видела – снова стало больно и темно, а потом сознание словно «включили». Всю жизнь она была ярой атеисткой, и пыталась найти логичное объяснение происходящему – галлюцинации, шок, что угодно… Но когда, выписавшись из роддома, увидела на левой руке мужа, которую он тогда протягивал непонятной фигуре, шрам, напоминающий следы от пальцев, она почувствовала, как по спине побежал холодок. Никогда такого шрама у него не было – а этот выглядел, как очень старый, побелевший.
Вскоре из магазине вернулся Михаил – и я отметила, что он действительно стал выглядеть… слабее, что ли? Глаза запали сильнее, и скулы резче обозначились. А еще от него не просто жутью веяло – а ледяным холодом. Но Анна общалась с ним, как ни в чем не бывало, и ребенок, когда проснулся, потянулся именно к нему. Стоит отметить, что у их сына такие же черные глаза и такая же светлая кожа. И хотя от него не прет дикой ледяной энергией, мне почему-то кажется, что это только вопрос времени. Они уже вернулись в Румынию – и Анна иногда пишет, что у них все хорошо. Только жалуется, что пальцы у ее мужа стали совсем ледяными – и ничего их согреть не может…