На тот момент мне было 11 лет, и я часто приезжала в деревню к маминой знакомой, у которой младшая дочь была одного со мной возраста, Наталья. Деревня была не очень большая – 2 трехэтажных дома на два подъезда каждый и десятка четыре деревенских частных домиков, школа, магазин, пруд с близлежащими разваленными колхозными постройками. Стандартная, в общем-то, картина в Орловской области.
В этой деревне, как и во всякой любой другой, жили бабки. И, как это часто бывает, среди бабок были призванные ведьмы. Одна из них, бабка Рая, на ведьму не походила совсем: краснощекая, толстая, носила только цветастые платки и юбки. Лет 70 поди было тогда, а она всё приговаривала: «Я ещё молодуха, мне б ещё мужика», что служило предметом насмешки как остальных бабуль, так и молодежи, которая часто эту фразу из Раисиных уст слышала. Рая ходила с палочкой, сильно припадая на левую ногу. Что уж у неё там с ногой было, никто не знал, да и особо не интересовался. Но толки про Раису ходили нехорошие, дескать, детей к ней маленьких пускать нельзя, сглазит, а по ночам из её квартиры на втором этаже иногда доносятся странные звуки, хоть все и знали, что живет бабка одна, и домашних животных у неё нет, а гостей она не привечала. Сами ходили как-то ночью слушали с Наташкой, и правда – звуки довольно странные, будто кто-то по полу большим количеством ног – минимум четырьмя – ходит и дышит глубоко и часто. Мы со смехом списывали это на то, что Райке всё же удается таскать к себе мужиков и доказывать им, что она ещё молодуха, но всё равно было боязно.
Мамина знакомая жила в одном из трехэтажных домов, на третьем этаже, в “этажке”, как их называли деревенские жители, самом крайним к лесу и сараям. От дома к сараям идти было недолго, метров сто по забетонированной дорожке.
И вот однажды забыл Наташкин папа после того, как кормил вечером поросят, выключить свет в сарае. Увидел из окна, когда курил на балконе да выглядывал нас с горки, что свет горит. На дворе январь, стемнело быстро, а мы с Наташкой на горке задержались, то овчарку Графа потеряли, то санки забыли на полпути к дому. Время приближалось к 12,все уже ложатся спать, тут заваливаемся мы. Впервые нам даже не досталось за такое позднее явление, дядя Вася жутко обрадовался, что ему не придется волочься в сарай выключать свет. Я была посуше, с Наты уж совсем на пол текло после наших катаний, я и отправилась выключать свет. За мной увязался Граф. Дошла, выключила свет, закрыла сарай, иду вверх к домам. Дойти осталось почти полдороги, как вижу – буквально из неоткуда, на дороге передо мной появляется баран – черный, с рогами, выше обычного барана раза в полтора. И тут я припоминаю, что в деревне у нас черных баранов нет! Есть серые, белые, рыжие. Последний черный баран, которого держали на племя, и от которого в деревне ещё у кого-то могли быть черные ягнята, умер ещё летом, но и от него черных ягнят никогда не бывало почему-то. В общем, баран точно не наш, не деревенский. Зная, что бараны, особенно незнакомые, могут вести себя агрессивно, я начала пятиться назад, схватила Графа на ошейник, стараюсь крепко держать, а Граф бесится, скулит, пытается не то на барана кинуться, не то убежать, куда глаза глядят. Баран начинает наступать на меня, я уже мысленно вижу, как он втаптывает моё тщедушное тело в снег, как вдруг одна деталь мне бросилась в глаза – взгляд, глаза барана были абсолютно не бараньими. Глаза у баранов обычно коричневые, выпуклые, туповатые, немного косят. А у этого даже в темноте было видно, какие они зеленые, чуть ли не светящиеся. И взгляд какой-то словно издевающийся, смотрит ровно, прям в глаза мне. Я опешила, выпустила из рук ошейник, и тут Граф диким визгом, какой сложно услышать от взрослой овчарки, которая часто помогала сгонять в стадо тех же баранов или коров, бросается на барана. Баран отклоняется, бережет горло, и Граф клацает зубами, ухватившись за заднюю правую баранью ногу. Баран ревет жутким, абсолютно не бараньим, голосом, от которого я, сверкая пятками, несусь куда глаза глядят. Минут двадцать я, выглядывая из-за заборов огородов, ползком добиралась до дома, взлетела по лестнице на третий этаж.
Посреди прихожей лежал Граф, целый-невредимый, на шее немного крови, как оказалось, не его. После моего сбивчивого рассказа все решили, что в деревню, хоть и непонятно откуда, ближайшая деревня километров за 20 находится, пришел чужой баран. Граф испугался нового запаха и решил меня защитить. Вот и вся мистика, ибо зеленых глаз у баранов не бывает, а умных – тем более.
Утром я проснулась от звука каких-то обеспокоенных голосов во дворе – приехала скорая помощь. Оказывается, Раисе ночью стало плохо, она пришла к соседям, которые отправили сына к ещё одним соседям, у которых был стационарный телефон. Вызвали скорую. В деревне, где все всё знают, новость тут же стала достоянием – Райке здоровую ногу покусала собака, мышцы на ляжке погрызла. Больших собак, способных погрызть человека, в деревне было довольно много, но все на привязи у частных домов, на «этажках» же был только наш Граф, который был давно уже был призван всеми собакой культурной, зря не лает, детей не обижает, да и гуляет он всегда с кем-то из домашних. Его все любили, даже самые вредные бабки.
Через несколько дней Раиса стала выходить из дома, куры-гуси ж тоже есть хотят. Бледная, похудевшая сразу килограмм на 20 и всё глазами как-то странно рыскает, ищет что-то. Еле ходит, обе же ноги теперь больные. И когда мы случайно столкнулись с ней у сарая, Граф при виде неё заскулил, запросился домой и вдруг убежал в сарай. Рая поковыляла дальше, а буквально вечером того же дня Граф, заходя со мной в подъезд, оцарапал бок ржавым гвоздем, которого в подъездной двери отродясь не было: многодетный заботливый папаша с первого этажа самолично обтесал доски этой двери и покрыл ещё летом свежей краской, дабы чада не таскали домой занозы и царапины. Пустяковая царапина, но через 10 дней Графа не стало, заражение крови, а кинулись за помощью слишком поздно.
