Итак. Моя третья история.
Преамбула.
У северных народов существует легенда об ангьяке. Духе убитого младенца, которого оставили в лесу умирать, забив ему рот снегом. Если такому ребенку уже успели дать имя, а следовательно и душу, то можно было считать, что ангьяк скоро заявится. Ангьяк выглядит, как полуразложившийся труп младенца, с глубокими черными глазницами и ссохшимися пальцами. По ночам он приходит к своей матери, чтобы напитаться ее молоком и набраться сил. Сил для уничтожения поселка. Маленький трупик убивает по одному всех жителей. На мать он напускает морок, и та видит его, как здорового и живого СВОЕГО ребенка. Но он ужасен. От одного вида его ты потерял бы дар речи. Ангьяк…
Амбула.
Небольшой поселок на Чукотке. Беременная девушка на скамье сидит в окружении семьи. Лишних ртов было много, а еще один был бы просто критичным для бедной семьи. Решено было избавиться от ребенка.
Через неделю девушка родила. Мужчины силой отобрали у нее дитя и понесли в лес. Вдогонку девушка слабым голосом прокричала: “Не убивайте моего Тааля”, но мужчины были глухи к ее мольбам. Принеся ребенка в лес, они набили ему в рот снег и оставили на полянке.
Девушка весь день проплакала навзрыд. Ближе к ночи она немного успокоилась и заснула. Сон ее прервало чье-то касание. О, как она была рада, когда увидела своего ребенка живым и здоровым! Накормив его грудью, девушка снова погрузилась в сон. Наутро ребенка не было. Она решила, что это просто сон, если бы не набухший сосок.
Это повторялось из ночи в ночь и так пять раз. Потом Тааль, так назвала его девушка при рождении, стал приходить и днем
Однажды, утром в поселке нашли убитого каяка, лежащего в своей кровати. На лице его была гримаса ужаса. С каждым днем убитых становилось все больше. Находили мертвыми целые семьи. Поселок поредел.
Мать недавно беременной зашла в комнату, учуяв мерзкий запах тухлятины, чуть сладковатый трупный запах.
Там молодая мать держала на руках разложившийся труп ребенка, который скалил свой беззубый темно-синий рот.
Постамбула.
Поселок вымер, и только одна ветхая старуха жила в домике у леса, шепча одно лишь имя… имя того, кто приходил к ней и питался ее старческой грудью. Тааль.