Это приключилось в лагере. Обычный детский часть, который до сих пор действует. Лагерные мероприятия, умывалка с пожизненно прохладной водой, корпус хоть и не в бору, но вблизи. Год заявить не смогу, даже возраст работающих лиц могу найти как «семь-восемь лет». Почти самый-самый меньший отряд, а может, и меньший – бог известие. И была в том отряде девочка, имени которой я, увы, не вспомню. Знаю только, что её именовали то ли Мышкой, то ли Малышкой. Пусть станет Мышка.
Мышку, неглядя на её тихий нрав и обособленность, в отряде не обижали, возможно, поэтому, что у неё было цельных два адвоката – девчонка с непонятной кличкой Буся, ну и юноша, которого звали Семкой или Семёном, желая, естественно, на самом деле имя у него было иное. Но девчонки из старших отрядов нередко обожали улавливать Мышку и избивать, покуда её сторожи были на обеде или элементарно исчезали из виду. Мышка не давала им нималейшего отпора, лишь времяотвремени рыдала втихомолку, причём не на очах у Буси и Семки, убегала в лес и пропадала там навечно. К счастью, ловили обидчицы её только только три раза.
Какие вы понимаете лагерные традиции? Мазать друг друга пастой, носиться ночами, нарядившись привидением… Ходить в лес и сбегать на речку, ну и, очевидно, активизировать Пиковых дам и прочую нечисть, порождённую детским фольклором.
То был ясный, хороший день. Мышка рисовала на песке странноватые фигуры дубиной, Буся и Семка качались на качелях, а три девчонки из этого же отряда решили начать Пиковую женщину. Прямо при свете дня, у них не было ни зеркала, ни помады, в наших краях конкретно это числилось обязательным для призыва сердитого духа. Мышка, услышав об их планах, внезапно помрачнела и сердито произнесла: «Зря вы это». Но девчонки, довольные собственным планом, сбежали за угол корпуса, даже не обратив интереса на Мышку, которая продолжительно глядела им в отпечаток.
А чрез 10 минут раздался ужасный визг – орали те девчонки. Сбежавшийся отряд нашел их перед окном палаты мальчишек, а скоро визг схватили и другие.
Дело в том, что, не найдя зеркала, молодые призывательницы схватились за фломастеры и оконное стекло. Здесь вступает в дело только моё намерение о том, что зеркало, являвшееся в таковых обрядах обязательным, как бы оставляет на себе след силы человека, который в него выглядел. Отпечатки наслаиваются, и зеркало равномерно делается «батарейкой» для призыва. Поэтому-то, как правило, сердитый дух не может вылезти из зеркала – оно очень слабенькое для такого, чтоб позволить ему просочиться в наш мир. И поэтому-то не стоит использовать старые зеркала, видавшие немало людей.
Ну а чем различается зеркало от стекла? Только только наличием отражающего слоя. Но в это окно уже более 5 лет смотрелись мальчишки, причём очень молодых годов, и стекло наверное нахваталось их оттисков «личности». Батарейка сработала.
На стекле отчётливо показывались два оттиска копыт.
Нет, по стеклу не пробежалась лошадка с грязными ногами. Отпечаток походил на те прозрачные штуки, что виднеются у нас перед очами. Именно такие, прозрачные, но чрезвычайно заметные отпечатки. Размером они были, пожалуй, с ростовщик двадцатилетней женщины. Не шибко огромные, не сопоставить с коровьими, но и не маленькие козьи.
Прибежавшие вожатые, побледнев, огласили, что это разводы хлорки, и, разогнав деток по комнатам, усердно оттёрли стекло. Только позже рискнувшие посмотреть с страхом отметили, что копыта никуда не делись.
И тут, что именуется, началось.
Словно вся гадость, копившаяся в фольклоре лагерей, наконец-то нашла путь и рухнула на несчастный отряд. Спящих деток щипало кое-что невидимое, в туалете( древесный домик с дыркой) происходила вообщем неописуемая чертовщина, никто не признавался, что конкретно, но в туалет прогуливались парами или вообщем стаями по 5 человек. Ночью за окнами кое-что металось и ухало. Оно наслаждалось волей. Ну а детки оказались жертвами без веры на содействие. Вожатые и воспитатели ничем не могли посодействовать, лишь говорили, что это всё только совпадения. Но позже замолчали и они.
Странно, но даже в данной обстановке повального кошмара был островок спокойствия. Мышка, сказавшая раньше, что девочки зря это затеяли, совсем не страдала от нападок потусторонней мрази. Более такого, Буся, спавшая с ней в одной спальне, также не чувствовала дискомфорта. Зато другие, чьи постели были чуток в стороне…
Тут бы и огласили девчонку злобной ведьмой, ежели бы не одно “но”.
С самого истока этого террора неизвестными созданиями в лагере возникла пичужка. Трясогузка, так её именуют в народе, а научного наименования не припомню. Так вот, та трясогузка прямо-таки любила Мышку и практически преследовала её – идёт Мышка из столовой, а пичужка за ней перелетает с бревна на древо. Сидит Мышка на карусели, а трясогузка прямо над ней на ветке бесшумно «тинькает». Дети заинтересовались данной непонятной дружбой, и Мышка произнесла, что птицу зовут Тинь-тинь, а более она ничто не скажет.
Так вот, Тинь-тинь была реальным бойцом против существа, нападавшего на деток. Ночью то и дело орала она за окном, прогоняя вещество от корпуса. Не давала задушить или наставить мощных синяков, колотила в окно клювом и охраняла несчастный «проклятый отряд»,
И вконцеконцов крайней каплей для измученных деток стал пир, когда Мышка задержалась в столовой. В тот пир Тинь-тинь как с ума сошла – орала, металась кругом корпуса и манила, манила свою подругу, покуда та, вызванная перепуганными соотрядниками, не примчалась. Тогда Тинь-тинь и Мышка впервыйраз заговорили при людях.
То был странный эпизод. Обе: и птаха, и девочка застыли. Глаза Мышки опустели, и она, чуток приоткрыв рот, зачирикала, точь-в-точь как трясогузка. Кто знает голосок данных птиц, осмыслит, пародировать ему было нереально. Мышка не подражала – она разговаривала на птичьем, а птаха откликалась ей.
Кто-то из девчонок закричал, не выдержав этого кошмара, для них это вправду был кошмар. Мышка показалась им созданием потусторонним, и лишь Буся, тут же подтвердившая, что с Мышкой с четырёх лет дружит, убедила их в обратном. Дескать, буквально человек, зуб я вам даю.
Тогда перепуганные детки практически в лапти бросились пичужьей подруге, умоляя избавить их от такого, что терроризировало лишь их отряд. Мышка продолжительно задумывалась, даже увела их с собой в спальню, посидела на постели, глядя чрез окно в лес, а позже кинула одно единственное словечко:
– Ладно.
После этого она поднялась с постели, произнесла за ней не бродить и ушла в лес. Дети, боявшиеся даже в туалет в одиночку вылезти, в страхе сбились в одну спальню и ожидали.
Мышка возвратилась чрез час и положила на покрывало постели обыденный гранит. Он даже не был прекрасным – обычная щебёнка, которой посыпают наши пути.
Потом она вытряхнула из кармашка кусочек коры какого-то бревна и попросила решать его где-либо в корпусе. Камень же предложила перемещать с собой тому, кто посмелее.
Смелым вызвался Семка, а кору положили на подоконник корпуса.
– Сегодня начнётся, – предупредила Мышка и осталась сидеть на постели. На предписание вылезти из корпуса ответила маленьким отрицанием и произнесла, что сейчас в корпус Оно не зайдёт.
Тот пир был реальным страхом для злополучного отряда.
Небо затянуло тучами, трясогузка сидела на крыше корпуса и времяотвремени кратко орала, глядя в сторону бора. Что-то очевидно рвалось в корпус, но становилось, сдерживаемое охраной птицы и такого кусочка коры, что покоился на подоконнике. Ветер боролся в окна, но птаха кратко орала, казалось времяотвремени, что в корпусе также некто бесшумно откликается ей, как реальная трясогузка.
Остальная дробь лагеря забавно отплясывала на дискотеке. Отряд же забился в спальни и безмолвствовал, слушая, как идёт практически неуловимая битва.
Потом это кое-что сдалось – обошло корпус и вульгарно в часть далее. Трясогузка улетела с крыши, вероятно, преследуя его.
Буся глядела на Мышку, отвернувшуюся лицом к стене и кое-что шептавшую. Семка же, как попросила его Мышка, ушёл из корпуса на целый пир. На дискотеку.
Что-то давило целый пир – опасность шла из бора, из туч, как давит перед грозой.
Грозы не было, но хлынул дождик, и все в отряде внезапно сообразили, что им проще.
А позже примчался Семка – мокрый, с прилипшими ко лбу волосами, и, запыхавшись, орал:
– Я его прикончил, я его прикончил!
Чуть позднее, когда все утихли, они опять собрались в спальне. Мышка, выглядевшая так, какбудто не спала пару ночей, прослушивала рассказ Семки.
– Я на дискотеку пошёл, вот хоть убейте, не знаю, отчего. Камень в руке непрерывно держал, в кармане дыра была, опасался утратить. И вот стою я в клубе, и вижу – юноша. А вблизи с ним дама, лишь ужасная – жуть. И она его за шею поймала и душит. И никто этого не подмечает, а пацану совершенно нехорошо. Тогда я к ней подбежал и кулаком, в которым гранит был, стукнул. И всё. Она сходу пропала. А позже дождик начался.
Полчаса Мышка ходила по бору, выгоняя загадочное вещество, положившее глаз на отряд? Иначе отчего Оно так стремилось вырваться из бора?
Кусок щебёнки…
Он не лишь позволил парню увидеть вещество, которое издевалось над ними, он привёл его к этому существу и посодействовал от него совсем освободиться. Кусок коры и птаха не отдали Ему зайти в обычное пространство кормления, чтоб подкормиться напуганными детьми, и он, разозлившись, ушёл в клоб, где его настигла смерть.
Мышка гранит не отбирала, оставила его у Семки. Кусок коры пропал сам.
Что до Тинь-тинь…
Никто в лагере более её не видел. Улетев вдогон за Ним к клубу, она не возвратилась. Мышка позже проговорилась, что это не птаха была совсем, но более ничто не произнесла. Камень Семка позже все-же растерял – отразилась дыра в кармане.
Я и хозяйка была очевидцем тех событий, остальным же могу заявить вот что. В действительность тех событий принуждает верить одно.
Дети, грозный и беспощадный люд, позже ни разу не отдали Мышку в обиду. Не позволяли никому её коснуться. Не пробовали раздражать сами. Мне, видевшей, как детки иногда колотят тех, кто на них хоть сколько-то непохож, по-особенному ясно, как они обожали Мышку.
ЧТО могло вынудить их так почитать ничем не приметного ребёнка, который, к тому же, был со странностями, ежели не изведанный ими кошмар, от которого их избавила девчонка, общающаяся с птицами? Что ещё могло позже позволить не превратить Мышку в изгоя?